Моя профессия — адвокат

Онлайн-интервью с адвокатом Адвокатской палаты г. Москвы, председателем Московской коллегии адвокатов «Юракадемия: Кутафин и партнеры», доцентом юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, к.ю.н. Дмитрием Викторовичем Хаустовым

Практикующий адвокат Дмитрий Викторович Хаустов рассказал edu.consultant.ru о профессии адвоката, о ее достоинствах и недостатках, о том, как становятся адвокатами, какими качествами и знаниями необходимо обладать, чтобы добиться успеха, а также поделился интересными случаями из своей адвокатской практики, за которые испытывает особую гордость.

КонсультантПлюс: Профессия адвоката известна с древнейших времен. Создается впечатление, что в настоящее время она стала более популярной, более востребованной. Появилось много частнопрактикующих адвокатов, адвокатских контор и бюро. В обществе изменилось отношение к адвокатам. Как вы думаете, почему это происходит и в чем это заметнее всего проявляется?

Хаустов Д.В.: Существует известное выражение: если в обществе много врачей и юристов, то оно больно. В некоторой степени данный тезис обоснован. Переход к правовому государству смещает акценты в регулировании социального поведения с морали и нравственности на формально определенные правовые правила. Общество оказывается в состоянии, когда оно не способно разрешать внутренние конфликты иными средствами, кроме правовых. В этой связи и возрастает роль юристов.

КонсультантПлюс: Пожалуйста, охарактеризуйте в целом профессию адвоката: каково ее главное предназначение?

Хаустов Д.В.: Адвокатом является гражданин, получивший в установленном Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации» порядке статус адвоката. Он является независимым профессиональным советником по правовым вопросам. Адвокат не вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника, за исключением научной, преподавательской и иной творческой деятельности, а также занимать государственные и муниципальные должности. Главное предназначение адвоката состоит в осуществлении квалифицированной независимой правовой деятельности, направленной на защиту интересов доверителя.

КонсультантПлюс: Как давно вы занимаетесь адвокатской деятельностью? Как пришли в эту профессию? С чего все началось? В какой отрасли права ведете дела? Сколько на вашем счету дел? Сколько из них вы считаете успешными? Опишите, пожалуйста, один день из вашей адвокатской практики.

Хаустов Д.В.: Началось все с того, что 10 лет назад мне надоело испытывать на себе самодурство офисных руководителей, которые не хотели и не могли считаться с моим самостоятельным мнением. Мне хотелось независимости и уверенности в перспективах работы, за результаты которой я готов был нести ответственность. Работая в штате какой-либо государственной и даже частной организации, юрист полностью зависим от внутренней ситуации. Он не может самореализоваться в полном объеме. Самовлюбленность большинства современных начальников, их страсть к чинопочитанию и лести парализуют нормальную профессиональную работу. В такой системе отношений юрист теряет свой творческий потенциал. Статус адвоката позволяет быть на гребне волны в правовой деятельности. Профессиональный адвокат не должен всем угождать и говорить то, что от него хотят услышать. Он вступает в разные конфликтные ситуации и не должен их бояться. Адвокат в повседневной деятельности обязан иметь и выражать собственное мнение, зачастую полностью противоположное мнению его оппонентов. Данное качество я не только развиваю в себе, но и стараюсь стимулировать у всех моих сотрудников. Я не препятствую им делать в мой адрес резкие замечания, позволяю открыто спорить со мной и не соглашаться. Если такие качества не развить у начинающего адвоката, то никакой ценности он представлять не будет. Полноценный адвокат не должен быть закомплексован и зависим, иначе он не сможет уверенно отстаивать свои позиции в повседневной работе. Я пришел в адвокатуру 10 лет назад, подал заявление в Адвокатскую палату, успешно сдал экзамены, принял присягу и получил статус. Когда я подавал документы, я еще не знал, какими конкретно делами буду заниматься. Приход в адвокатуру был в тот момент для меня неким юношеским протестом против тотальной административной психологии, засевшей в головах большинства наших граждан. После получения статуса адвоката я создал бюро, объединив в нем нескольких адвокатов, с которыми сохраняю дружеские отношения и по сей день. Не могу сказать, что в своей деятельности я замыкаюсь на каких-либо отдельных отраслях права. Сфера моей деятельности достаточно широка: от гражданского до уголовного права. Я глубоко убежден, что правовая среда представляет собой весьма интегрированное явление. Она похожа на живой организм, где невозможно лечить один орган, забыв про другой. В большинстве дел мне приходится сталкиваться сразу с двумя сторонами одной медали, где регулирование отношений подпадает одновременно под несколько отраслей права. Несмотря на то, что я сам изначально специализировался в области частного права и начинал свою трудовую деятельность с аудита, в настоящее время с огромным удовольствием занимаюсь ведением и уголовных дел. Успешность дела выражается не только в положительном судебном решении. Иногда можно выиграть судебное дело, но проиграть или не получить желаемый итоговый результат. Я никогда не замыкаюсь на получении отдельных процессуальных документов. Я привык работать по принципу «под ключ». Данный подход к работе и готовность заключать соглашения об оказании правовой помощи на таких условиях обеспечивает мне успешность.

КонсультантПлюс: Интерес к профессии со стороны молодого поколения по-прежнему очень высок и многие нынешние студенты хотели бы заниматься адвокатской деятельностью. Но для них это пока в теории. Разъясните, пожалуйста, как адвокат-практик, кем по сути является адвокат, чем он занимается, какие на него возлагаются обязанности, чем регламентируется его деятельность? Могут ли граждане самостоятельно вести свои дела, без помощи адвоката?

Хаустов Д.В.: На осуществление правовой деятельности не требуется получения каких-либо лицензий, сертификатов и иных разрешительных документов. В правовом государстве резюмируется, что каждый обязан знать законы. В этой связи граждане вправе самостоятельно вести свои дела без помощи адвоката, за исключением лишь сферы уголовного процесса, где адвокат является обязательным участником. Однако без профессиональной правовой помощи простому гражданину будет сложно разобраться в юридических проблемах. По этой причине граждане и обращаются к адвокату. Деятельность адвоката регламентируется Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Адвокат вправе собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики и иные документы от органов власти и иных организаций. Указанные органы и организации обязаны выдать адвокату запрошенные им документы или их заверенные копии не позднее чем в месячный срок со дня получения запроса адвоката. Адвокат также вправе опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь. Адвокат вправе собирать и представлять предметы и документы, которые могут быть признаны вещественными и иными доказательствами. Адвокат может привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, связанных с оказанием юридической помощи. Адвокат вправе беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность (в том числе в период его содержания под стражей), без ограничения числа свиданий и их продолжительности. Он может фиксировать (в том числе с помощью технических средств) информацию, содержащуюся в материалах дела, по которому адвокат оказывает юридическую помощь, соблюдая при этом государственную и иную охраняемую законом тайну. Адвокат не вправе принимать от лица, обратившегося к нему за оказанием юридической помощи, поручение в случае, если оно имеет заведомо незаконный характер. Также адвокат не вправе принимать поручение в случаях, если он имеет самостоятельный интерес по предмету соглашения с доверителем, отличный от интереса обратившегося лица, либо если ранее участвовал в деле в качестве лица, в компетенции которого находилось принятие решения в интересах клиента. Также адвокат не вправе принимать поручение на ведение дела, если он состоит в родственных или семейных отношениях с должностным лицом, которое принимало или принимает участие в расследовании или рассмотрении дела данного лица, а также если адвокат оказывает юридическую помощь доверителю, интересы которого противоречат интересам данного лица. Адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в наличии самооговора доверителя. Адвокат не вправе делать публичные заявления о доказанности вины доверителя, если тот ее отрицает. Адвокат не может разглашать сведения, сообщенные ему доверителем, без его согласия. Также адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты. Негласное сотрудничество адвоката с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, запрещено. Адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне. Адвокат также не вправе заниматься иной оплачиваемой деятельностью в форме непосредственного личного участия в процессе реализации товаров, выполнения работ или оказания услуг, а также вне рамок адвокатской деятельности оказывать юридические услуги, за исключением деятельности по урегулированию споров, в том числе в качестве медиатора, третейского судьи, а также участия в благотворительных проектах других институтов гражданского общества, предусматривающих оказание юридической помощи на безвозмездной основе. Выполнение профессиональных обязанностей по принятым поручениям должно иметь для адвоката приоритетное значение над иной деятельностью.

КонсультантПлюс: Расскажите, как становятся адвокатами? Все ли специалисты, имеющие юридическое образование, могут стать адвокатами, или им требуется пройти дополнительный квалификационный экзамен? В чем он заключается? Каковы перспективы карьерного роста адвоката?

Хаустов Д.В.: Карьерный рост адвоката зависит только от него самого. Здесь не так важны регалии и социальный статус (ученые степени, прежние должности и пр.). Карьера адвоката напрямую зависит исключительно от его профессиональных качеств. Адвокат, зарекомендовавший себя с положительной стороны, быстро становится известным, и круг его клиентов разрастается в геометрической прогрессии. Грамотному адвокату лишь в первое время бывает сложно, до тех пор, пока он не наработает авторитет и известность. Затем клиентскую базу он начинает выбирать уже сам.

Порядок приобретения статуса адвоката определен Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации». Статус адвоката вправе приобрести лицо, которое имеет высшее юридическое образование, либо ученую степень по юридической специальности, а также стаж работы по юридической специальности не менее двух лет либо пройти стажировку в адвокатском образовании. Решение о присвоении статуса адвоката принимает квалификационная комиссия адвокатской палаты субъекта Российской Федерации после сдачи лицом, претендующим на приобретение статуса адвоката, квалификационного экзамена. Квалификационная комиссия при необходимости организует в течение двух месяцев проверку достоверности документов и сведений, представленных претендентом, а затем принимает решение о допуске претендента к квалификационному экзамену. Положение о порядке сдачи квалификационного экзамена утверждено Решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 25 апреля 2003 г. № 2. Перечень экзаменационных вопросов утвержден Решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 30 ноября 2010 г. № 7. Квалификационный экзамен состоит из письменных ответов на вопросы (тестирование) и устного собеседования. Претендент, не сдавший квалификационного экзамена, допускается к повторной сдаче экзамена не ранее чем через год. Решение квалификационной комиссии о присвоении претенденту статуса адвоката вступает в силу со дня принятия претендентом присяги адвоката. Статус адвоката присваивается на неопределенный срок и не ограничивается возрастом адвоката.

КонсультантПлюс: Какими личностными и профессиональными качествами должен обладать адвокат, чтобы стать успешным? Что для вас означает «успешный адвокат»? Не кажется ли вам, что сегодня статус успешности адвоката приобрел двоякий смысл?

Хаустов Д.В.: Успешность адвоката зависит от его профессионализма и умения быть самостоятельным. При этом самостоятельность выражается не в свободе от поручений доверителя, а в умении своими силами принимать решения и нести за них ответственность. Бесспорно, в настоящее время адвокатов подразделяют на тех, кто хорошо знает законы, и на тех, кто хорошо знает судей. Шемякин суд был всегда во все времена и во всех государствах. Не секрет, что многие адвокаты были уличены в коррупционных схемах. Современная адвокатура России находится в стадии становления. По этой причине здесь не все идеально. Я с большим сожалением смотрю на случаи, когда адвокат работает в качестве некой мембраны между клиентом и чиновником, выступая посредником в неформальном решении поставленных задач. Данная деятельность не имеет ничего общего с независимой квалифицированной и профессиональной правовой помощью. Она пагубно влияет на развитие правового государства и полностью низвергает авторитет адвокатуры. Возможно, в чьих-то глазах такие адвокаты и считаются успешными, но для меня такое поведение абсолютно несовместимо с понятием «успешный адвокат».

КонсультантПлюс: В чем, по вашему мнению, заключаются достоинства и недостатки профессии адвоката? Насколько эта профессия опасна и психологически трудна? Позволяете ли вы себе эмоционально вовлекаться в дело?

Хаустов Д.В.: Достоинства этой профессии состоят в том, что работа адвоката позволяет в наибольшей степени реализовать внутренние творческие способности человека в социальной среде. Она дает возможность вступать в весьма разнородные ситуации, видеть мир намного шире, чем из окна офиса какой-либо консалтинговой фирмы. Бесспорно, адвокатская деятельность влияет на психологическое состояние, поскольку адвокат вынужден погружаться и пропускать через себя каждую конфликтную ситуацию, за которую он берется. Первое время я был более подвержен такому воздействию. Потом привык. Считаю, что адвокат должен быть психологически вовлечен в дело, но при этом ему необходимо воздерживаться от проявления эмоций. У меня были случаи, когда излишние эмоции мешали эффективно провести переговоры и добиться желаемого результата. Психологическая вовлеченность должна быть, поскольку тогда адвокат начинает жить делом, за ведение которого он взялся. Без психологической вовлеченности работа адвоката превратится в чисто формальную работу без каких-либо творческих приемов.

КонсультантПлюс: Как вы находите клиентов и выстраиваете с ними отношения? Какой для вас клиент был бы идеальным, встречали ли вы таких на своем пути? Сталкивались ли вы в своей практике с какими-то трудностями в общении с клиентами? Как вы обычно улаживаете конфликты? Бывали ли случаи, когда клиент не оплачивал ваши услуги?

Хаустов Д.В.: Данный вопрос настолько масштабен, что не хватит даже целой книги, чтобы полноценно осветить эту проблему. Вкратце скажу, что сначала адвокат должен наработать авторитет, затем авторитет начинает работать на адвоката. В самом начале адвокатской практики у меня не было крупных клиентов, но, зарекомендовав себя, я достаточно быстро расширил клиентскую базу. Раньше меня часто просили представить резюме для начала сотрудничества. Сейчас его уже никто не спрашивает, резюме заменяет либо моя фамилия, либо рекомендации людей, с которыми я раньше работал. В отношении общения с клиентами хочу сказать, что адвокат должен быть хорошим психологом. К каждому клиенту нужен свой подход. В любом случае клиент должен ощущать комфорт при общении с адвокатом. Для меня существует основной принцип — работать так, чтобы клиент обращался в дальнейшем с новыми вопросами. По этой причине адвокат должен обладать коммуникабельностью и обязан уметь сглаживать конфликты. В отношении нарушения договорных обязательств со стороны клиентов считаю необходимым отметить, что большинство проблем в этой сфере возникает из-за неправильных изначальных договоренностей. Адвокат должен иметь соглашение об оказании правовой помощи, в котором необходимо четко и конкретно отразить все вопросы о гонораре. Бесспорно, в ходе выполнения работ могут возникнуть новые обстоятельства, которые способны привести к конфликту с клиентом. В этой связи данные обстоятельства необходимо предусмотреть изначально и обязательно отразить их в соглашении об оказании правовой помощи с целью предотвращения почвы для разногласий.

КонсультантПлюс: Обязан ли адвокат сообщить клиенту, что его дело бесперспективно. Существует ли некий адвокатский кодекс этики, который регламентирует подобные случаи?

Хаустов Д.В.: Да, существует Кодекс профессиональной этики адвоката, который должен соблюдаться каждым адвокатом. Данный кодекс был принят Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г.. При принятии присяги адвокат клянется честно и добросовестно руководствоваться этим кодексом. Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных Кодексом профессиональной этики адвоката, не могут быть исполнены адвокатом. Адвокат не вправе давать лицу, обратившемуся за оказанием юридической помощи, обещания положительного результата выполнения поручения. Адвокат не должен ставить себя в долговую зависимость от доверителя и не должен допускать фамильярных отношений с ним. Адвокат принимает поручение на ведение дела и в том случае, когда у него имеются сомнения юридического характера, не исключающие возможности разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать.

КонсультантПлюс: Поделитесь, пожалуйста, интересным случаем из вашей практики, за который вы испытываете особую гордость?

Хаустов Д.В.: Одно из наиболее интересных дел, которое я вел, — это уголовное дело 5-кратного чемпиона СССР по спортивной гимнастике, а ныне предпринимателя А.С. Чернозубова. Данное уголовное дело было возбуждено в отношении А.С. Чернозубова и его сотрудников по факту якобы мошеннических действий в особо крупном размере группой лиц по предварительному сговору (ч. 4 ст. 159 УК РФ). Надзором за расследованием занималась Генеральная прокуратура РФ, а следствие вело следственное подразделение ГУ МВД РФ по ЦФО. Несмотря на то, что линия обвинения имела явно выраженный обвинительный уклон, отметавший все неустранимые сомнения в пользу обвиняемых, нам удалось добиться оправдательного приговора. Запомнилось данное дело мне тем, что мои подзащитные заняли очень жесткую позицию против уголовно-процессуальной системы следственных органов. Они не шли ни на какие уступки и соглашения со следствием, несмотря на то, что были задержаны и помещены в СИЗО за отказ признать вину и сотрудничать со следственными органами. Следователи предлагали изменить им меру пресечения на подписку о невыезде при условии признания вины. Будучи сильными духом людьми, мои подзащитные, находясь 1,5 года в СИЗО, сражались до победы, давая мне право в полную силу работать на противоположной стороне со следствием. Меру пресечения нам удалось изменить лишь в порядке обжалования в Верховном Суде РФ, поскольку суды нижестоящих инстанций обычно занимают позицию следственных органов, поддерживая в полной мере их ходатайства. Мои подзащитные знали, что применение репрессивных мер связано с тем, что они не пошли на уступки своим партнерам в бизнесе. В результате в отношении них было возбуждено заказное уголовное дело и применен уголовно-процессуальный ресурс. Объем дела составил 40 томов. Само дело я вел на протяжении 4-х лет. За успешный исход данного дела я испытываю особую гордость, поскольку переломить ситуацию и добиться оправдательного приговора удалось исключительно благодаря моей бескомпромиссности и силе духа моих подзащитных.

Еще одно интересное уголовное дело было в сфере интернета. Оно касалось подделки документа (ст. 327 УК РФ). В данном уголовном деле мы с моим подзащитным В.А. Митиным не оспаривали фактических обстоятельств дела. Проблема касалась исключительно уголовно-правовой квалификации действий. Сначала Тверским районным судом г. Москвы был вынесен обвинительный приговор, но по моей жалобе Мосгорсудом данный приговор был отменен и уголовное дело прекратили за отсутствием состава преступления. Проблема данного уголовного дела состояла в том, что УК РФ не охватывает документов, изготовленных в электронной форме. В настоящее время развитие интернета и электронного документооборота приобрело огромные масштабы, но правовое регулирование отстает от запросов времени. Уголовное право не допускает расширительного толкования. В этой связи действия В.А. Митина, изготовившего электронный коллаж официального документа, не попадали под преступление, предусмотренное ст. 327 УК РФ.

Весьма интересным было еще одно уголовное дело, которое я вел в защиту одного из руководящих сотрудников Росрыболовства И. Бакулина. Данное уголовное дело, несмотря на опровергающие доказательства, закончилось необоснованным обвинительным приговором, демонстрирующим зависимость судебной системы от следственных органов и политических интриг. Дело в том, что следственные органы инкриминировали моему подзащитному получение взятки. Однако действия И. Бакулина никак не подпадали под данный состав. Вместо того чтобы прекратить уголовное преследование, следственными органами была осуществлена переквалификация на мошенничество, хотя в материалах дела имелись все доказательства, свидетельствующие о том, что И. Бакулин не завладевал чужим имуществом путем обмана. Действия И. Бакулина состояли в том, что будучи знакомым на протяжении многих лет с руководителями крупных рыбопромысловых предприятий, он смог посадить их всех вместе за стол переговоров перед проведением аукциона на продажу квот на вылов водных биоресурсов. В ходе данных переговоров предприятия договорились между собой о распределении квот на предстоящем аукционе. Роль моего подзащитного состояла лишь в том, чтобы свести друг с другом участников аукциона. Ни получения взятки, ни мошенничества в действиях И. Бакулина не было. Несмотря на это, судебные органы проигнорировали имевшиеся доказательства и стали соучастниками политической игры в отношении Росрыболовства.

КонсультантПлюс: Что бы вы могли посоветовать нашим читателям — студентам юридических факультетов, интересующимся профессией адвоката: чему им уделять особое внимание в период обучения, какие книги по профессии читать, на кого ориентироваться, к чему быть готовыми и как построить успешную карьеру?

Хаустов Д.В.: К сожалению, в большинстве вузов мало внимания уделяется подготовке студентов к дальнейшей реальной правовой работе. В этой связи наряду с изучением программных предметов считаю весьма важным учиться владеть риторикой. Важно также быть всесторонне развитым человеком, поскольку практикующий адвокат должен уметь включиться и поддержать разговор на любую тему.

КонсультантПлюс: Как вы относитесь к использованию справочных правовых систем в работе юристов вообще и адвокатов в частности? Полезно ли использовать СПС студентам во время обучения в вузе? Почему? Назовите, пожалуйста, 3 причины, почему лично вы пользуетесь СПС.

Хаустов Д.В.: Без СПС современную правовую работу представить невозможно. Это как воздух или вода. Современный юрист не сможет составить никакой значимой конкуренции на рынке юридических услуг, если он не владеет СПС. Причины: оперативность поиска документов; доступность информации в любой точке; полнота картины правового регулирования интересующего вопроса.

www.consultant.ru

«Кем я только не был» – правила жизни адвоката Вадима Клювганта

«Я был следователем более 10 лет. Но уже тогда знал, что рано или поздно буду адвокатом», – рассказывал радиослушателям «Эха Москвы» Вадим Клювгант. Получилось, что в профессию он пришел поздно – в 47 лет. А до этого он, по собственным словам, «кем только не был»: мэром Магнитогорска, вице-президентом «Тюменской нефтяной компании», народным депутатом, членом комитетов и комиссий. О заповедях, которыми он руководствуется в выборе клиентов, «внутреннем рейтинге», не позволяющем работать только за вознаграждение, об обратной стороне участия в громких делах и почему адвокатов не любили во все времена – в публичных высказываниях члена совета Адвокатской палаты г. Москвы Клювганта.

О долгом пути к адвокатской деятельности

Мой отец, инженер, работал на Магнитогорском металлургическом комбинате всю жизнь, и он мне сказал: ну, ты, конечно, парень взрослый, решай сам, но имей в виду, этот мир [юриспруденции] от меня далек, я тут тебе не помощник. В смысле протекции, в вульгарном понимании, я от него и не ждал, и не хотел, а во всем остальном он, конечно, сильно недооценил себя как отца, но тем не менее в семье юристов не было, я первый, сейчас вот сын за мной следом. Но это был тем не менее выбор сознательный, прочувствованный, можно сказать пропущенный через себя, потому что шорт-лист сформировался где-то там классу к девятому и юриспруденция в нем конкурировала с журналистикой. Но победила.

Я хотел быть адвокатом изначально, но стать им собирался не сразу. В моем понимании путь в эту профессию (причем я его не считаю единственно правильным, я знаю массу блестящих адвокатов, которые всегда были только адвокатами) требовал, помимо некого набора профессиональных знаний, еще и некого набора опыта, не только профессионального, но и жизненного. Для себя я это видел так.

Меня довольно неплохо учили профессии юриста, и учили люди, которые и сами остались в истории как светила, и они учеников своих, которые хотели учиться, учили так, что потом переучиваться в новых условиях не пришлось. А учился-то я в глубоко застойные времена. Но тем не менее была вот эта школа свердловская тогда, екатеринбургская теперь, которая умела так учить.

Я в том числе поэтому выбрал систему МВД, потому что существовала льгота: если идешь в систему МВД, то освобождаешься от срочной службы. Как только я сделал этот выбор (а у меня была свобода и географическая, и ведомственная: свободное распределение в числе первой десятки выпускников), в тот же год льгота была отменена. И, проработав год следователем, я отправился в солдаты на полтора года.

Я был следователем более 10 лет – следователем, главным следователем. Но уже тогда я знал, что рано или поздно я буду адвокатом (этот момент настал, когда мне было 47 лет и я уже после следователя много кем побыл. И тогда настал этот момент. Настал – и всё.

Я все время повышал степень свободы в своей работе. Начинал я на госслужбе следователем. Хотя следователь, наверное, самая свободная из милицейских (теперь полицейских) профессия, среди людей с погонами, потому что у него есть право самостоятельно принимать решения, это самостоятельная процессуальная фигура, очень серьезная. Настоящий следователь, в моем понимании, этим правом всегда пользуется. Он будет спорить, отстаивать, если нужно [свою позицию] перед перед своим начальством, прокурором, если нужно – перед судом. Но тем не менее это все равно государственная служба, да еще и с дисциплиной, субординацией, приближенной к воинской. Прервало мою следственную карьеру избрание народным депутатом РФ.

Мне предложили сначала избираться в депутаты горсовета Магнитогорска. Я сказал: а что мне шило на мыло менять? Я уже кто-то в Магнитогорске, что-то я делаю, как-то я состоялся. Мой собеседник послушал меня и сказал: «Хорошо. Тогда в Россию». Я говорю: «Это, наверное, шутка». Он говорит: «Нет, не шутка. Наверное, ты прав, тебе правильнее избираться в российские депутаты». И были настоящие выборы, без технологий и технологов, совершенно без денег. И без всякого ресурса. И с честными голосованиями, не карусельными. Это были настоящие выборы. И тем ценнее результат.

Я был одновременно депутатом России и мэром города. И сочетание этих двух статусов давало мне значительно большую степень свободы, в том числе и в исполнительной власти. Потому что когда какой-нибудь заместитель губернатора по сельскому хозяйству пытался с мэром Магнитогорска разговаривать не таким тоном и, встретив некую мужскую реакцию, он говорил: я тебя туда-то и сюда-то и тогда-то, – я говорил: хорошо, только в Верховный совет сходим сначала, ты там это объяснишь, куда ты меня туда и сюда, а потом, пожалуйста, если получишь поддержку. Конечно, это был уже совсем экстремальный эпизод. А в принципе я чувствовал себя значительно защищеннее, свободнее, именно в силу того, что у меня был и тот статус, и этот. Но и работать приходилось и там, и там.

О работе в следственных органах

В следственных подразделениях МВД тогда было наибольшее количество дел на одного следователя, оно исчислялось несколькими десятками, то есть между 20 и 30, иногда заходило за 30. Разные дела были. Из памятных, которые цепляют, могу одно коротко припомнить. Доцент пединститута, вывезя студентов на картошку, выписывал им зарплату, а большую часть этой зарплаты отбирал: они расписывались за все суммы, а потом ему несли. И там было несколько сотен таких эпизодов. Неприятный был этот доцент, именно как человек он был мне неприятен, но тем тщательнее и скрупулезнее нужно было соблюсти все гарантии его процессуальных прав.

До сих пор помню и, наверное, всегда буду помнить самое первое дело, которое мне пришлось расследовать. Оно, правда, не было особенно трудным по своему сюжету: рецидивист напал на незнакомого ему человека, возвращавшегося с работы, искалечил его, отобрал десять рублей и шапку. Его удалось найти и изобличить. Но психологически это дело далось мне нелегко, к тому же было волнение новичка. Я был на суде, где разбойник получил 14 лет и прямо в зале суда пообещал мне поквитаться после освобождения. А из последних дел достаточно многосложных, связанных с экономикой, взаимоотношениями бизнеса и закона (см. ниже «Истории от Клювганта»).

Сейчас я в основном общаюсь со следователями по особо важным делам федерального или близкого к ним уровня. Я сравниваю со своим опытом на земле районного городского звена, где я работал следователем, потом руководителем следственного отдела. Это были плохие застойные годы. Но я хочу сказать с полной ответственностью за свои слова: если бы тогда следователи работали вот на таком уровне деградации, на котором следственный аппарат работает сейчас, они бы там не то что до особо важных следователей не выросли, они бы в участковые пошли очень скоро. И вот на таком уровне покрывать брак следственной работы ни суды, ни прокуратура тогда не то что были не готовы, это даже не обсуждалось.

Когда нет востребованности на интеллектуальный продукт, интеллектуально-профессиональный продукт, скажем, от следователя, а есть только востребованность того, чтобы он вовремя сделал что надо, ну, соответственно, вот так и люди там формируются – под такие критерии, под такую востребованность. Инструмент репрессий, который находится в руках у следственных органов, – это очень мощный инструмент. Сегодня он доказывает свою силу, тут каждый день новые иллюстрации приносит. Наверное, надо какую-то меру все-таки знать.

О выборе клиентов и работе с ними

Всегда, когда это возможно, я стараюсь установить личный контакт с человеком, прежде чем решить, работать с ним или нет. Это не каприз или переборчивость такая. Есть очень жесткое требование профессиональной этики, оно формализовано в нашем кодексе. Там сказано: законы нравственности выше воли доверителя. Если я чувствую, что в данном конкретном случае мне эту заповедь – есть заповеди ветхозаветные, и здесь тоже сила заповеди, – соблюсти не удастся, я постараюсь не браться за такое дело. Я сделаю все что могу, для того чтобы до заключения соглашения о юридической помощи объяснить это человеку, если он понимает защиту своих интересов таким образом, при котором я ему по этическим соображениям помочь не могу. Если это удается – очень хорошо и здорово, особенно если к человеку испытываешь еще и человеческую симпатию. Если не удается, ну что ж, значит, не удалось.

Если я убежден, что подзащитный невиновен, мне себя-то убеждать уже не надо, я буду это убеждение нести всеми своими силами и возможностями. Но так бывает не всегда. Ведь защищать нужно не только невиновного. Бывает, что человек виновен в гораздо меньшем, чем то, в чем его обвиняют. Бывают всякие обстоятельства, которые серьезно снижают степень вины, это тоже влияет на оценку содеянного и, соответственно, на цену и вид наказания. Поэтому не всегда все сводится только к вопросу виновности и невиновности. Справедливость – это более широкое понятие, чем виновность и невиновность.

О том, что стоит за выигранными и проигранными делами

Конечно, нужно всегда делать все возможное по любому делу, иначе в него идти нельзя, нельзя себе давать какую-то скидку, установку. Это непрофессионализм. А что касается приговора, то мы же живем в реальном мире. Люди в большинстве своем, с которыми приходится работать, эти реалии понимают: что такое дело проигранное, что такое дело выигранное. Если в таком лобовом измерении, то выигрыш и проигрыш – это критерии честного поединка [сторон]. Есть поединок по понятным, прозрачным правилам. Есть рефери честный. И есть состязающиеся стороны. Вот там победа и поражение понятно что означают: убедительнее, доказательнее, с большим правовым основанием та или иная позиция. Если правил нет, если одной стороне заранее дается преимущество, то здесь такой подход не срабатывает. И по делам – резонансным, политическим, заказным, где нет справедливости и нет справедливого суда, к победе в буквальном смысле этого слова никогда не удается прийти в лоб и с одного закона, это всегда марафон. Но есть еще такая важная вещь, как профессиональное, нравственное превосходство адвоката перед обвинением, пусть даже не формализованное положительным для клиента судебным решением. Оно оценивается экспертами, коллегами, юридическим сообществом или каким-то профессиональным сообществом, к которому принадлежит твой доверитель.

Об обратной стороне участия в громких делах

Есть такое расхожее мнение, что адвокаты всегда стремятся к громким делам, хотят прославиться и так далее. Я не могу с этим согласиться в отношении себя, тут как бы каждый сам решает, конечно, приоритеты расставляет. Но, во-первых, на громком деле можно как прославиться, так и опозориться, это раз. Во-вторых, люди по-разному воспринимают, и до сих пор очень устойчивым является заблуждение тоже, что если ты кого-то защищаешь, то ты обязательно его подельник и сам такой же. И это приносит, в общем, не очень положительные последствия. Мне, например, уже много раз всякие важные люди говорили: что ты хочешь, ты враг системы один из главных, хочешь, чтобы с нашей стороны кто-то к тебе обращался за защитой? Так не бывает.

Об адвокатском вознаграждении

На формально юридическом уровне в законе об адвокатуре черным по-русски написано, что адвокатская деятельность не является предпринимательской ни в каком смысле, и в этом есть некий глубокий смысл, это не просто какой-то бантик, фантик или красивая обертка. Смысл заключается в том, что адвокат несет очень сущностную публично-правовую функцию на себе, функцию конституционного уровня. Поскольку у нас конституция каждому гарантирует право на квалифицированную юридическую помощь, а исполнение вот этой государственной гарантии возложено как раз таки на адвокатуру. Поэтому цели предпринимательской деятельности, или бизнеса иначе говоря, каковыми является извлечение прибыли из законной деятельности, – с вот этой вот публично-правовой задачей они плохо совмещаются.

У меня был разговор о «болотном деле» с некоторыми из членов Совета по правам человека при президенте, с некоторыми из наших видных правозащитников. Спрашивали мое мнение, что с учетом моего опыта я мог бы порекомендовать, посоветовать. Я всегда старался откликаться на такие вопросы и честно говорить все, что я думал по этому поводу. И потом меня спросили, был бы я готов, если поступит такое обращение, вступить в это дело в качестве одного из защитников. Я сказал да, я был бы готов. Меня спросили, понимаю ли я, что там нет людей, которые могут оплачивать работу адвоката на уровне, адекватном сложности этого дела, что это всё на пожертвования. Я сказал, что в этом деле меня этот вопрос не интересует вообще никак. Я сразу говорю, что не ко мне этот разговор. Если я буду в этом деле работать, я не буду ставить вопрос об оплате. Это такое дело, в котором в моем внутреннем рейтинге дел я не должен был работать за деньги (Клювгант защищал Николая Кавказского, «Право.ru» писало об этом здесь и здесь).

О том, за что можно не любить адвокатов

Справедливости ради, в том числе и исторической, давайте признаем, что адвокатов не любили во все времена, и не только в народе, но и в элитах. Вспомним, что об адвокатах говорили Толстой, Достоевский в нашей стране и другие великие такого же уровня в других странах, в той же Франции, которая прославилась своей адвокатурой. Это происходит из всеобщего заблуждения, что адвокат – это подельник. То есть недопонимание функции защитника, что адвокат защищает не преступление, а человека, у которого есть какие-то обстоятельства, не может не быть. То, что касается в большей степени сегодняшнего дня: когда люди не находят справедливости в судах, они, идя к адвокату, ждут от него не того, в чем его предназначение, не профессиональной правовой помощи, они – не все, но многие – ждут от него «решения вопроса», гарантированного результата. И даже названия появились: решальщик, переносчик… А спрос рождает предложение, в адвокатском сообществе всегда были и есть люди, о которых присяжный поверенный российского золотого века правосудия Николай Платонович Карабчевский сказал так: отрицательные типы, посвятившие себя исключительно наживе и делецкой юркости. Я просто лучшего определения, более красивого, не знаю, поэтому всегда его привожу.

О конституции, Конституционном суде РФ и Европейском суде по правам человека

Конституция – это философская материя. Философия права в конституции излагается.

Прежде чем устраивать соревнования по инициативам, как изменить конституцию, не попробовать ли пожить нам по конституции.

Мы еще не создали за почти 20 лет того, что предусмотрено этой конституцией. И более того, мы сегодня наблюдаем регресс. Поэтому нам не о новой конституции нужно говорить, а о том, что должен свято соблюдаться ныне действующий Основной закон государства. Во всех своих основополагающих прежде всего вещах: это основы конституционного строя, права человека. Человек – это высшая ценность, его права и свободы – единственная цель существования государства во всех его ипостасях.

Давайте будем к Конституционному суду относиться каждый, как считает нужным. Но давайте будем помнить, что Конституционный суд анализирует и толкует нормы конституции. Мы можем быть с ним в каких-то вопросах не согласны, а в ряде случаев, особенно в последнее время, и бываем не согласны. Но я бы все-таки предложил (и не потому, что я блаженный какой-то, я каждый день в суды хожу, я прекрасно знаю, что составляет наши сегодня правовые реалии) в постановлениях КС, поскольку и обжаловать их некуда и с ними как-то надо жить, находить тот конструктивный смысл, который в них все-таки может быть найден. Если анализировать с позиции не только буквы, но и духа конституции. От камлания такого всеобщего – ай-ай караул, как все плохо и ужасно – никому лучше не становится. А некоторые особо активные товарищи начинают фонтанировать какими-то инициативами.

Что касается Европейского суда по правам человека, ему в соответствии с международным договором, в котором РФ является участником Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, и только ему принадлежит право толковать эту конвенцию и ее нормы при рассмотрении конкретных дел и это толкование является обязательным. Это одно из условий договора международного, под которым РФ подписалась, который ратифицировала. Сказать, что ЕСПЧ делает это идеально, я, например, как практикующий адвокат, не возьмусь. Возникают вопросы. Но к какому суду не возникает вопросов, и, в конце концов, в любом споре всегда есть две стороны и какая-то, а то и обе бывают недовольны любым судебным решением.

Можно представить случай, когда ЕСПЧ признает пределы права какого-то, одного из прав неотъемлемых, естественных прав человека, на уровне ниже или меньшем, чем это признается и гарантируется в РФ в соответствии с ее конституцией. Ну допустим, Европейский суд – не к ночи будет упомянута страшная тема – он признает в каких-то случаях применение смертной казни. Я фантазирую сейчас для наглядности. А у нас в соответствии с конституционным требованием и мораторием она ни в каком случае не может быть применена. В таком подобном конфликте, конечно, должна действовать российская конституция. Потому что она предусматривает более высокий стандарт защиты права на жизнь, чем, допустим, его предусмотрит какой-то международный орган.

О разнице между судебной системой и судебной властью

Термин «судебная система» имеет больше организационно-бюрократический, а «судебная власть» – это сущностно. Так вот это неспроста, что исчезло из обихода словосочетание «судебная власть», потому что де-факто, к сожалению, такой самостоятельной ветви власти сегодня в России нет, как это ни прискорбно. И это обстоятельство предопределяет очень многие негативные последствия.

Если иметь в виду наше время, совсем вот уже наше, новейшее, текущее, то попытка приблизиться к созданию судебной власти была предпринята в начале 90-х годов, когда была разработана парламентом, в котором я имел честь состоять, концепция судебной реформы. И с тех пор ничего лучшего не создано, но она не реализована, она только начата была в реализации и очень вскоре затормозилась. И в полной мере нельзя сказать, что была создана судебная власть как полноценная ветвь власти, сейчас мы имеем судебную систему, и не более того.

Суд ведь это же не учреждение с таким названием и не все эти внешние атрибуты – молоток, кресло, «Встать, суд идет», «Ваша честь». Суд, если адресоваться опять же к вдохновителю и отцу судебной реформы, ну то есть тому, кто ее выпустил в жизнь, – Александру Второму, то в его манифесте было сказано: «Правда и милость да здравствуют в судах!» Вот что такое суд. И уже конкретное требование было, чтобы был суд скорый, правый, справедливый. И милостивый опять же, милосердный. Вот это суд.

Суд может быть только тогда независим, когда он не обеспокоен тем, чтобы им была довольна другая ветвь власти, чтобы она о нем плохо не подумала, чтобы он не зависел в своем ежедневном существовании от другой ветви власти – например, исполнительной. Чтобы судью, если он принял решение, которое не нравится исполнительной власти и не соответствует ее пожеланиям, в том числе обвинительной власти, которая всегда требует каких-то репрессивных мер, не начинали проверять на коррупционность. Потому что как еще можно объяснить, почему судья вынес, например, оправдательное решение? Или, например, отказал в аресте? Начинаются разговоры о том, что, наверное, там что-то нечисто у этого судьи.

Когда нет суда как независимого арбитра, то, по сути, получается просто санкционирование пожеланий исполнительной власти и обвинительной власти (по данным Клювганта, сейчас судами уловлетворяются примерно 95 %, плюс-минус 2 %, просьб следствия о досудебном аресте). У меня сейчас три уголовных дела, из них по двум я защищаю заложников, вот в чистом виде заложников, людей, которые не должны быть в заключении до суда ни по каким критериям, предусмотренным законом.

Об оправдательных приговорах

Там, где у нас суды присяжных еще остались, там примерно 20 % [оправдательных приговоров]. А там, где у нас только профессиональные судьи, там ноль, – а дальше спор: две сотых, пять сотых, три десятых, что, в принципе, одно и то же. Да еще надо помнить, что потом примерно треть их отменяется в вышестоящей инстанции. В советский период, если принять во внимание прямые оправдания и скрытые оправдания в виде возвращения дел на дополнительное расследование из суда, которые зачастую не возвращались больше в суд именно потому, что это было скрытой формой оправдания, то, конечно, количество и доля таких дел она, может быть, была сопоставима с нынешней долей в судах присяжных, которые эти суды и дела, ими рассматриваемые, неуклонно за последние годы стремятся к нулю. И у них отбирают и отбирают, сейчас уже почти все отобрали (сказано в 2013 г.).

О некоторых аспектах защиты Михаила Ходорковского

Решение защищать Михаила Ходорковского для меня было легким, если сопоставить его с масштабом этого дела, этой личности. Для меня это решение было вполне очевидным, притом что я прекрасно понимал и степень сложности этой работы, и степень риска, связанного с ее осуществлением. Для меня главное было поговорить с самим Михаилом Борисовичем, чтобы понять, что он хочет именно от меня. У него же были уже адвокаты. Он частично произвел замену после первого дела. И мы встретились в Чите в начале 2007 года, и он мне просто рассказал, в чем именно он видит потребность и почему именно ко мне он обращается, для того чтобы помочь ему с этой потребностью.

С ними [Ходорковским и Платоном Лебедевым] очень непросто в том смысле, на какой высоте находится планка требований, которым ты должен соответствовать. Если ты не будешь соответствовать и находиться на высоте этой планки, то тебе будет в первую очередь некомфортно. С ними очень легко работать в том смысле, что, несмотря на весь масштаб обеих личностей, реально очень серьезный масштаб, они готовы слушать, готовы воспринимать аргументы, готовы спорить на равных и просят об этом. Например, Михаил Ходорковский всегда требовал не делать ему никаких снисхождений в связи с теми обстоятельствами, в которых он находится. Если он чувствовал, что ему дают какую-то фору, он начинал реально быть недовольным. И это очень здорово на самом деле.

Адвокатская профессия не совместима с субординацией, адвокат в силу своего статуса выступает всегда в личном качестве. Есть такие адвокаты – это не делает их хуже, лучше, я далек от любого ранжирования, – которые в принципе не готовы работать в составе одной команды, когда говорят единым голосом. Это не значит, что кто-то один только говорит, а другие суфлируют, подсказывают или пишут шпаргалки. Единый голос – когда согласованная позиция и люди отрабатывают эту позицию в разных аспектах. Для меня лично это даже более высокий класс работы, учитывая специфику адвокатуры, где нельзя никому ничего приказать – и слава богу, что нельзя, – где нужно только убеждать друг друга. Поскольку на меня были возложены функции координатора команды защиты при подготовке ко второму процессу по делу ЮКОСа и во время его проведения, и второй инстанции тоже, то я, конечно, может быть, в большей степени именно с этой стороной работы должен был сталкиваться – вот это взаимоувязка разных мнений, разных подходов. Поэтому я, может быть, с большей убежденностью говорю, что это еще более высокий уровень профессионального, если хотите, полета. Это и очень непросто, и в то же время это профессионально очень интересно.

Лев Толстой заметил, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а я скажу, что все фальшивые дела фальшивы по одинаковым технологиям. То есть сам сюжет может быть разным, но технологии, по которым эти дела создаются, они имеют примерно один набор. Может весь арсенал использоваться, может часть его использоваться в зависимости от масштабов дела, от его специфики. Например, в деле ЮКОСа использовался максимально широкий набор и в максимально больших масштабах. Если компания фиктивная, то есть несуществующая, то какая же тогда должна быть деятельность у этой несуществующей компании, чтобы аж 9 миллиардов налогов недоплатить?! Это, на мой взгляд, саморазоблачение насквозь фальшивого нутра так называемого «дела ЮКОСа». Оно приобрело совершенно немыслимые масштабы и по числу фальсификаций, и по числу людей, подвергнутых репрессиям. Время от времени наши следственно-прокурорские деятели берут и, как чертенят из табакерки, выпускают разные огрызки этого дела, где к одним людям приклеивают ярлык налоговых уклонистов, к другим – похитителей нефти. А к третьим, как, например, к Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, – сначала один, а потом другой, не стесняясь того, что это вообще-то вещи взаимоисключающие…

У меня были ранее дела в отношении топ-менеджеров нефтяных компаний, которые оказались заложниками операций «Энергия» – операция по декриминализации топливно-энергетического комплекса была объявлена президентом в начале 2000-х годов. Но с настоящим криминалом, которого там было полно тогда вокруг нефтяной отрасли, возиться очень хлопотно. Так вот нашли сверхдобычу, и то, за что раньше давали ордена, – за перевыполнение плана по добыче нефти – за это стали привлекать к уголовной ответственности как за незаконное предпринимательство, потому что это так называемая сверхлицензионная добыча нефти. У меня таких дел было около десятка.

Очень важно для нас в этой всей истории, которая связана с делом ЮКОСа, Ходорковского, для команды защиты и для них самих в первую очередь – что для Михаила Борисовича, что для Платона Леонидовича, – очень важно было, чтобы люди понимали. Потому что суд, понятно, он был поставлен уже в определенные рамки. Но люди, которые следили за этим процессом, – они должны были понимать, почему мы говорим так и почему мы не говорим так, и в чем разница между этим и тем. И поскольку таких людей, которые нас понимали и поддерживали, становилось неуклонно больше, то вот это и есть тот самый другой выигрыш или другой результат.

Михаил Ходорковский и его адвокаты (Вадим Клювгант слева) в Верховном суде. Фото «Право.ru»

О великодушии власти, амнистии и институте помилования

Любой не запрещенный законом способ скорейшего освобождения узников Болотной, безвинно находящихся в заключении уже второй год, безусловно приемлем. Амнистия – в том числе. Здесь, как представляется, нечего обсуждать ввиду полной очевидности. Разве что напомнить: согласно закону, амнистия может быть применена в отношении не только осужденных, но и подсудимых, и подследственных. То есть никакой приговор для применения амнистии не нужен. Поэтому скорейшую амнистию для «болотников» можно было бы только приветствовать. Лишь бы она стала актом милосердия власти, столь редкого по нынешним временам, а не очередной уловкой.

Власть, которая претендует на то, что она сильная, не может не быть великодушной, иначе она не сильная. Отсутствие великодушия – это признак слабости. А великодушие проявляется в актах гуманизма, таких, как помилование, которого у нас не стало уже больше 10 лет… То есть нет, с моей точки зрения, такого обязательного, неотъемлемого признака сильной власти, как ее великодушие, оно не проявляется в этой сфере, сфере тюрьмы. Власть, по-настоящему мудрая, с моей точки зрения, должна бы показывать обществу пример человеколюбия, пример великодушия, а не следовать – утрирую немножко, самое чуть-чуть – за толпой, кричащей «Распни!».

У нас сейчас институт помилования очень забюрократизирован. Он из реализации воли главы государства, то есть высшей воли, на том уровне, где субъект этой воли находится, спущен в бюрократические инстанции вниз. При президенте нет комиссии по помилованию, которая была и показала свою полезность, эффективность. Все это теперь спущено на уровень регионов, только после этого идет в администрацию президента, и президенту в итоге что-то такое приносят – выжимку, экстракт. Что он реально видит, когда подписывает указ, – мы этого не знаем. Все очень непрозрачно. Это плохо, это неправильно. И следствием этого является то, что помилования стали единичными, редчайшими событиями, в то время как тогда, когда эта процедура осуществлялась, как подобает конституционному институту, все было совсем иначе и по количеству, и по качеству помилования.

О законопослушности

Проблема уровня правосознания в обществе, уровня оценки признания права как ценности – это даже не правовой нигилизм. Сергей Сергеевич Алексеев, академик права, у которого мне выпало счастье быть учеником, в 2008–2009 годах написал работу «Крушение права». И потом в 2009 году, когда ему исполнилось 85, в интервью он сказал, что термин «правовой нигилизм» не охватывает всего масштаба явления и что в России имеет место крушение права в его высоком, общецивилизационном значении.

Всегда так было, и можно это не признавать, но это не изменится оттого, что это не признавать. В паре «общество – государство» или «человек – государство» пример правопослушности, стандарт правопослушности может и должна задавать своими действиями власть и только власть, и никак иначе это быть не может, граждане здесь вторичны. Когда государство такой стандарт не задает, такой пример не подает, происходит явление, названное крушением права.

О том, чего бы хотелось в дальнейшем

Мне пока удается жить без расщепления сознания и в ладу с собой. Надеюсь, и дальше получится.

Я хотел бы стать, наверное, судьей. Это венец юридической карьеры в нормальном, правильно устроенном обществе, где есть суд как власть. Вот в таком суде, наверное, мне было бы интересно тоже себя попробовать. Если случится такой суд, то… Но пока на сегодня адвокату и попасть-то в судьи крайне сложно.

История от Клювганта

В мое время появились первые дела, связанные с тем, что тогда называлось рэкетом, вымогательством, – это прообраз организованной преступности. Там тоже сразу была введена специализация, потому что это было нечто новое, непривычное. Я тогда был кем-то похожим на городского сумасшедшего. Я был совсем молоденький. Мне прокурор района не согласовал решение о прекращении дела. А я не видел в этом деле никакого состава преступления. Закон требовал согласия районного прокурора, а районный прокурор мне этого согласия не дал. Я написал возражение и пошел к прокурору города, он был тогда старше моего папы по возрасту. Я пришел. А он не может понять: «А ты чего пришел?» Я говорю: «Вот возражения». – «Какие возражения?» – «Вот такие». – «А чего ты ко мне-то пришел? Тебе же прокурор сказал «нет»?» – «Сказал». – «А ты ко мне-то зачем пришел?» – «С возражениями». Вот такой у нас был содержательный диалог. Никто не мог понять, что нужно этому обалдую малолетнему. Это было на первом или на втором году моей работы. Потом много такого еще было. Тем не менее в итоге дело было прекращено.

pravo.ru

Еще по теме:

  • Спор овощей стихотворение тувим Сценка про овощи (на основе стихотворения Ю. Тувима «Овощи») Оксана Шмакова Сценка про овощи (на основе стихотворения Ю. Тувима «Овощи») СЦЕНКА ПРО ОВОЩИ (по Ю. Тувиму) Действующие лица: воспитатель, Хозяйка (в фартуке и с корзинкой, дети в масках […]
  • Справка общий стаж работы образец Зачем нужна справка о трудовом стаже, и как ее подготовить Пока действуют трудовые книжки, их нужно заполнять по инструкции. Если книжка потеряна или испорчена, заполняется дубликат. Но в него тоже нужно вписывать сведения о том, где и кем […]
  • Медиация налоговые споры Медиативный подход к налоговым спорам Цисана Шамликашвили, президент Национальной организации медиаторов, научный руководитель Центра медиации и права. 2 июля 2013 года был принят Федеральный закон № 153-ФЗ "О внесении изменений в часть первую […]
  • Увеличение пенсий мвд когда Последние изменения в вопросе предоставления пенсионного обеспечения бывшим сотрудникам МВД Начало нового года всегда таит в себе ожидание каких либо изменений. Многие граждане нашей страны, которые получают военные пенсии, интересуются последними […]
  • Как оформить депортацию Депортация из РФ в 2018 году Депортация из России может грозить только лишь иностранным подданным либо лицам без гражданства, которые грубым образом нарушили правила миграции. Депортация как форма административного наказания не может быть применена […]
  • Заявление от работника на уменьшение ндфл Иностранный работник: уменьшаем НДФЛ на фиксированный авансовый платеж Работодатель — налоговый агент имеет право на уменьшение НДФЛ иностранного работника на сумму фиксированных авансовых платежей, уплаченных им самостоятельно. Рассмотрим порядок […]