Нравственный закон в христианстве

Нравственный закон и поступок

В брошюре «Нравственный закон и поступок» исследуются начала христианской нравственности и мотивы, побуждающие к исполнению нравственного закона.

Приводим отрывок из книги.

Е стественный нравственный закон выражается в совести. Совесть есть у всех людей; ее деятельность состоит в том, чтобы направлять человека на путь добра.

Но совесть, или внутренний нравственный закон, часто, по причине греховной жизни, помрачается в сознании человека, искажается, извращается. И апостол Павел свидетельствует, что после грехопадения первых людей естественный человек под влиянием греха до такой степени исказил свой нравственный закон, что он не иначе узнал свое греховное состояние, как посредством уже откровенного закона (см.: Рим 7, 7).

Естественный нравственный закон в падшем человеке носил на себе отпечаток его страстной греховной природы и по этой причине уже не мог правильно и надежно руководить его к нравственному совершенствованию и истинному богоугождению. Поэтому Господь и дал людям в помощь их немощной и извращенной совести Свой Божественный закон, в котором требования воли Божией предлагаются весьма ясно и положительно. Этот закон называется положительным, или откровенным, нравственным законом.

Необходимость дарования этого откровенного закона, таким образом, вызывается грехом человека. Почему апостол Павел и говорит: Для чего же закон? Он дан после по причине (ради) преступлений, т.е. вследствие грехопадения (Гал 3, 19). Но по существу Бо- гооткровенный нравственный закон не есть что-то совершенно чуждое человеку.

Этот закон в существе своем тот же самый закон, который неизгладимо написан в сердцах людей. Так, древние ветхозаветные праведники — патриархи, говорит священ- номученик Ириней Лионский, имели сами в себе правду и силу закона, написанную в их сердцах и душах. Любили создавшего их Бога и воздерживались от несправедливости к ближнему. «Но когда эта правда и любовь к Богу пришли в забвение и исчезли в Египте, то Бог, по великому благоволению Своему, явил Себя людям посредством голоса. и предустроял человека посредством Десятословия в дружбу Свою и в согласие с ближними» [1] . То же говорит святитель Василий Великий относительно главной заповеди — заповеди любви. Он говорит: «Любовь к Богу, а также и к ближним, не есть что-либо, учением приобретенное. В нас вложено некоторое прирожденное стремление, в себе самом заключающее побуждение к общению любви». И оно — это стремление любви — заповедями Божиими только тщательно возделывается, благоразумно воспитывается в людях и при помощи благодати возводится до совершенства [2] .

Таким образом, требования откровенного нравственного закона так сродни и близки человеческому духу, что они составляют как бы требования самой нашей нравственной природы. Поэтому при даровании, например, ветхозаветного закона Господь устами Моисея говорит: Заповедь сия, которую я заповедаю тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека. Но весьма близко к тебе слово сие, оно (не только) в устах твоих, (но) и в сердце твоем (Втор 30, 11, 14).

Что же такое откровенный нравственный закон?

Под именем откровенного нравственного закона разумеется тот данный Богом закон, который был сообщен людям в разное время через избранных патриархов и святых мужей- пророков в Ветхом Завете и через Самого Господа нашего Иисуса Христа и Его апостолов в Новом Завете. В соответствии с двумя различными периодами в раскрытии этого закона он разделяется на ветхозаветный, или Моисеев, закон и новозаветный, или евангельский.

pravoslavie.ru

Конспект по нравственному богословию. 1. Нравственный закон

Из книги митрополита Филарета (Вознесенского) «Глаголы жизни вечной», изданной в серии «Духовное наследие русского зарубежья», выпущенной Сретенским монастырем в 2007 г.

Действия нравственные и безнравственные. — Совесть, три ее функции. — Условия нравственного вменения. — Прирожденность нравственного закона

На всем земном шаре из всех существ, населяющих его, один только человек имеет понятие о нравственности. Всякий знает, что действия человека бывают или хороши, или дурны, или добры, или злы, нравственно-положительны или нравственно-отрицательны (безнравственны). И этими понятиями о нравственности человек неизмеримо отличается от всех животных. Животные поступают так, как свойственно поступать им по природе, или же так, как они приучены, например, дрессировкой. Но они не имеют понятия о нравственном и безнравственном, а потому их поступки нельзя рассматривать с точки зрения понятий о нравственности.

Как же различить нравственно-доброе от нравственно-дурного? Различие это совершается по данному нам, людям, от Бога особому нравственному закону. И этот нравственный закон, этот голос Божий в душе человека мы чувствуем в глубине нашего сознания, и называется он совестью. Эта совесть и есть основа общечеловеческой нравственности. Человека, который никогда не слушал своей совести и усыпил ее, заглушил ее голос ложью и мраком упорного греха, часто называют бессовестным. Слово Божие таких упорных грешников называет людьми с сожженною совестью (см.: 1 Тим 4, 2); их душевное состояние крайне опасно и может оказаться гибельным для души.

Когда человек прислушивается к голосу своей совести, он видит, что эта совесть в нем говорит прежде всего как судия, строгий и неподкупный, оценивающий все поступки и переживания человека. И часто бывает так, что какой-либо данный поступок выгоден человеку или же вызвал одобрение у других людей, а в глубине души этот человек слышит голос совести: «Это — нехорошо, это — грех. »

В тесной связи с этим совесть в душе человека действует еще как законодатель. Все те нравственные требования, которые стоят пред душой человека при всех его сознательных действиях (например: делай добро, будь правдив, не кради и т.д.), являются именно нормами, требованиями, предписаниями этой самой совести. И голос ее учит нас, как нужно и как не нужно поступать. Наконец, совесть еще действует в человеке как мздовоздаятель. Это бывает тогда, когда мы, поступив хорошо, испытываем мир и спокойствие в душе, и наоборот, после совершения греха испытываем упреки совести. Эти упреки совести иногда переходят в страшные душевные терзания и муки и могут довести человека до отчаяния или до потери душевного равновесия, если он не восстановит мир и спокойствие в совести чрез глубокое и искреннее покаяние (ср. у Пушкина монолог Скупого рыцаря и Бориса Годунова, а также «Преступление и наказание» Достоевского).

Само собой понятно, что человек несет нравственную ответственность только за те поступки, которые он совершает, во-первых, в сознательном состоянии и, во-вторых, будучи свободен при совершении этих поступков. Только тогда к этим поступкам применяется нравственное вменение, и только тогда они, как говорят, человеку вменяются в вину, в похвалу или в осуждение. В противоположность этому люди, не сознающие характера своих поступков (младенцы, лишенные рассудка, и т.д.) или же насильно вынужденные совершать их против своей воли, считаются невменяемыми и ответственности за эти поступки не несут. В эпоху гонений на христианство язычники-мучители клали мученикам на руку ладан и держали ее над огнем своего пылающего жертвенника. Мучители рассчитывали на то, что мученик не выдержит огня, пошевелит пальцами (или отдернет руку) и ладан упадет на огонь. Правда, обычно исповедники веры были настолько тверды духом, что предпочитали сжечь пальцы, но ладан не роняли; но если бы и уронили, кто мог бы утверждать то, что они принесли жертву идолу? Само собой понятно, что пьяных нельзя признать невменяемыми, так как они начинали свое пьянство в нормальном и трезвом состоянии, прекрасно зная о последствиях опьянения. Поэтому в некоторых государствах Северной Европы человек за совершение преступления в пьяном состоянии наказывается вдвойне: 1) за то, что напился, и 2) за самое преступление. Несомненно то, что нравственный закон должен быть признан для людей врожденным, то есть вложенным в самую природу человека. За это говорит несомненная всеобщность в человечестве понятий о нравственности. Конечно, прирожденною может быть признана только сама нравственная потребность, своего рода нравственный инстинкт, но не раскрытые и ясные нравственные понятия и идеи. Такие ясные нравственные понятия и идеи развиваются в человеке отчасти через воспитание и влияние предшествовавших поколений, наиболее же всего на основе религиозного чувства. Поэтому у грубых язычников нравственные нормы ниже, грубее, уродливее, чем у нас, христиан, знающих и верующих в Истинного Бога, Того, Который вложил в душу человека нравственный закон и через этот закон руководит всею его жизнью и деятельностью.

www.pravoslavie.ru

О естественном нравственном законе

Сергей Головин, Ph.D., D.Min.

У всякого человека имеется некое интуитивное представление о нравственности. Нам с детства «читают морали», взывая к нашей совести и приучая к тому, что одни поступки следует считать правильными, иные – нет. В сказках, фильмах, литературных произведениях и исторических повествованиях мы, как правило, пытаемся разделять персонажи на злых и добрых. В нас заложено стремление к справедливости (по крайней мере – в поступках и действиях, совершаемых по отношению к нам самим). Даже законы общества мы порой классифицируем как справедливые или несправедливые. Законопослушные граждане одной страны могут попасть под осуждение мирового сообщества как, например, не нарушавшие немецкого законодательства лидеры нацистской Германии. И даже единодушное решение демократической общественности бывает этически сомнительным, как это было, скажем, в случае казни Сократа. Понятия морали, добра, справедливости знакомы каждому и нередко ставятся выше государственных законов и культурных традиций.

Мы постоянно пытаемся найти своим поступкам более фундаментальное обоснование, чем простое «так захотелось». Когда, скажем, одобряемые нами события не совсем согласуются с общепризнанными представлениями добра и милосердия, мы прибегаем к таким псевдоэтическим эвфемизмам как «историческая справедливость», «интернациональный долг», «политическая целесообразность», «национальное предназначение», «вековые чаяния» и т.п. Нам почему-то необходимо, чтобы любые конкретные действия соотносились с некими абстрактными высшими принципами.

Однако, стоит задать вопрос о происхождении категорий добра и справедливости, или же о критериях соответствия тех или иных поступков этим категориям, мнения людей расходятся. По большому счету, все точки зрения на этот счет можно разделить на три. Одни будут говорить о трансцендентном (сверхъестественном, божественном) характере морали; другие – о ее естественной природе (этика, мол, отображает некие «законы мироздания»); третьи – о ее культурной, социальной или индивидуальной обусловленности. Впрочем, для тех, кто отвергает божественное основание этических понятий, второй вариант мало чем отличается от первого, ибо ставит, в свою очередь, вопрос о происхождении этих самых «законов мироздания». И потому в большинстве случаев ответ в современном нам «просвещенном обществе» сводится к третьему варианту: мы (лично или совокупно) сами решаем, что хорошо, а что – плохо. Этот подход соответствует идеологии гуманизма (от латинского humanus, «человеческий»).

Ассоциация Американских Гуманистов, стоящая в мировом авангарде целенаправленного распространения гуманистической идеологии, определяет гуманизм как «прогрессивную» (то есть постоянно меняющуюся) жизненную позицию, которая «без помощи веры в сверхъестественное утверждает нашу способность и обязанность вести этический образ жизни в целях самореализации и в стремлении принести большее благо человечеству». Тем самым высшей целью человечества и его главной этической ценностью провозглашается некое абстрактное благо всего человечества (что бы под таковым ни понималось); средством ее достижения – собственные усилия человечества; а мотивом стремления к ней – самими же людьми возлагаемые на себя обязанности.

Хотя гуманизм – наиболее распространенное мировоззрение нашего времени, он не является изобретением последних лет. Это – самая древняя идеология из когда-либо существовавших. Главный принцип этого учения был провозглашен его основателем еще в самом начале истории: вы сами будете себе богами, сами будете решать что – добро, а что – зло (Бытие 3:5). Тем не менее, гуманисты утверждают необходимость «вести этический образ жизни». При этом неизбежно встает вопрос, как быть, если «этический образ жизни» по отношению к некоему конкретному человеку вступает в противоречие с принесением «большего блага всему человечеству» и наоборот, когда принесение «большего блага всему человечеству» требует не совсем этичных действий по отношению к какому-либо отдельному человеку или даже группе людей?

Существование естественного нравственного закона

Каких теоретических взглядов на этику ни придерживался бы человек, на практике все апеллируют к некоему объективному (то есть не зависящему от нашего знания о нем или отношения к нему) моральному кодексу. Без признания этого факта само рассуждение, что этично, а что нет, было бы бессмысленным. Он – основа любых споров и дискуссий по вопросам нравственности, ведь всякий спор предполагает наличие неких критериев, по которым может быть определена степень правоты каждого из оппонентов. Даже те, кто склонен отрицать существование высшего морального кодекса, начинают взывать к добру и справедливости, стоит только им самим оказаться в положении жертвы несправедливости и зла.

При всем разнообразии нравов различных народов и культур, населяющих землю, в их основе лежат единые этические принципы. Крайне важно при этом проводить различие между такими смежными понятиями как «нравственность» и «нравы». В то время как нравственность (мораль) – этическое понятие, соотносящееся с вопросом «как правильно?», нравы (традиция) – понятие социокультурное и отвечает на вопрос «как принято?». Подменена одного из этих понятий другим нередко практикуется с целью обоснования идеи, что нормы этики, якобы, носят относительный характер. Например, в одних культурах мужчина может иметь только одну жену; в других – столько, «сколько может обнять» (буквальное толкование этого утверждения позволяет мусульманам в некоторых странах иметь четыре жены: дескать, можно обнять по две каждой рукой); в иных же – столько, сколько он в состоянии содержать. На этом основании делается ложный вывод, что мораль – понятие относительное и культурно обусловленное. На самом же деле мы здесь имеем дело с различием не в морали, а в традициях. Причем, в основании всех этих различных нравов лежит один и тот же абсолютный принцип нравственности – особая ценность супружеской верности. В противном случае сама дискуссия о том, сколько именно жен может иметь мужчина, была бы бессмысленной.

Даже такое явление, как каннибализм (людоедство) имеет четко выраженное этическое измерение, с этим сегодня соглашаются все антропологи. Речь не идет о крайностях среди доведенных голодом до безумия людей во времена блокады Ленинграда или голодомора в Украине – это случаи невменяемости. Но и там, где каннибализм является частью культуры, он всеми однозначно воспринимается как зло. Поедание человеческой плоти в языческих племенах не имеет отношения к решению продовольственной проблемы. Это – часть ритуала жертвоприношения злым духам с последующим причащением этой жертве, дабы защитить себя от вредоносного воздействия этих духов. Как это ни парадоксально, в практике ритуального каннибализма понятия добра и зла четко определены: люди понимают, что совершают зло и вступают в общение именно со злыми силами, но идут на это из страха перед этими силами.

Да, в различных культурах представления о собственности могут сильно отличаться, и это порождает всевозможные кросскультурные конфликты. Для приехавшего на сафари европейца собственность – понятие правовое, и он может возмущаться посягательством бушмена на его ружье. Но для того собственность – понятие функциональное, и лучшее ружье должно принадлежать тому, кто лучший охотник. Но при этом каждый считает присвоение чужой собственности проявлением несправедливости и осуждает его. Также по-разному в различных культурах может толковаться, скажем, допустимость бытовой лжи или ответственность за возвращение займа. Но среди населяющих землю народов наблюдается удивительное единодушие относительно того, что следует считать серьезным преступлением – убийство, изнасилование, разбой, и т.п. И если основополагающие этические принципы грубо нарушаются где-либо в одном месте (например, режимами Сталина, Гитлера, Полпота и т.п.), это попадает под нравственное осуждение международного сообщества.

К тому же, на каком основании те, кто отрицает существование нравственных абсолютов, вправе требовать того же от остальных? Ведь если абсолютных нравственных норм не существует, то каждый волен поступать по собственному усмотрению, в том числе – вводить нравственные нормы. И это не будет ни неправильно, ни несправедливо по отношению к другим, ведь при отсутствии объективных этических критериев ничто не может быть названо неправильным или несправедливым – дело лишь в различии вкусов и мнений.

Фольклор, литература, драматургия, изобразительное искусство – все виды человеческого творчества, так или иначе, являются носителями этических категорий добра, справедливости, ценностей, добродетелей и т.п. Заложены они и в традициях жизненного уклада народов. Этические нормы – мудрость, испытанная не только практикой и временем, но и подтверждаемая нравственными исканиями выдающихся мыслителей всех времен и культур. Так, одним из ключевых понятий китайской философии является принцип «Дао» (буквально – «путь»), основополагающий для всякой личной нравственности и социальной справедливости. Дао понимается как некое общемировое начало; как источник, цель и наивысшее состояние бытия во всей его полноте. Дао невозможно ни представить, ни выразить. Но только те деяния, которые соответствуют Дао, подлинны и благи. Таким образом, понятие «Дао» является выражением идеи абсолютного нравственного начала в терминах восточной философии.

Наконец, о существовании объективного нравственного кодекса свидетельствует существование такого понятия как «совесть». Общепринято представление о совести как интуитивной способности человека отличать дурное от доброго, формулировать нравственные обязанности и осуществлять нравственный самоконтроль. В отличие от стыда (душевной, т.е. эмоциональной реакции на осознанную вину), совесть, согласно Писанию, является понятием духовным. Она – «голос Божий в душе человека». Понятие совести универсально и едино для всех людей, вне зависимости от их мировоззрения и культурной традиции. «Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (К Римлянам 2:14-15).

Все вышеупомянутые свидетельства указывают на существование некоего объективного нравственного начала, получившего название «естественный нравственный закон».

Обоснование естественного нравственного закона

На протяжении веков мыслители пытались дать естественному нравственному закону рациональное обоснование. Так, Аристотель утверждал, что всякая вещь имеет предназначение, ради которого она существует, и именно этому предназначению она обязана своими свойствами. Поэтому, поскольку человек наделен разумом, его предназначение – жить разумно, в согласии с нравственными велениями своего сознания.

Философы-стоики считали, что вообще всё сущее (как природа, так и общество) управляется разумными законами гармонии и единства. Отчасти эти законы отображены в нашем сознании. А потому «естественный закон» – это то, что разум предписывает для достижения гармонии общественного устройства.

Необходимо, однако, понимать, что античная философия в принципе не способна принимать во внимание весьма важный фактор – то, что человеческая природа повреждена грехом: «все согрешили и лишены славы Божией» (Римлянам 3:23). Грехопадение разрушило первозданное богоподобие человека, и потому его совесть и разум уже не могут служить абсолютным и объективным мерилом нравственности. Более того, по свидетельству Писания совесть человека может быть оскверненной (1 Коринфянам 8:7, Титу 1:15) и даже сожженной (1 Тимофею 4:2). Поэтому так называемая «естественная нравственность», хоть и обладает определенной степенью достоверности, но носит относительный и избирательный характер, а также подвержена переменам.

Другая проблема, связанная со сведением этики к «естественному закону» заключается в том, что существование не обуславливает долженствования – предписания не следуют из описаний. Как можно перейти от «того, что есть», к «тому, что должно быть»? Каким образом факты («то, что есть») становятся для нас моральным долгом? Почему я должен подчиняться требованиям морали? Почему я должен стремиться к благу? Эти вопросы неизбежно остаются неотвеченными.

Платон в диалоге «Государство» ( 360 г . до н.э.) пытается преодолеть возникающее затруднение, утверждая, что знающие благо будут любить его и поэтому стремиться к нему. Но в то же время он считает, что нравственная добродетельность является необходимым условием для познания блага. В итоге получается, что чтобы стремиться к добродетели нужно знать, что есть благо, а чтобы знать, что есть благо, надо, в свою очередь, быть добродетельным. Но даже если не обращать внимания на этот замкнутый круг в рассуждениях, проблема не снимается. Допустим, Платон убедительно объяснил, почему знающие благо могут стремиться к нему – из любви ко благу. Но вопрос остается: почему знающие благо должны творить его? Ведь само по себе знание ни к чему не обязывает.

Впоследствии («Законы», 354 г . до н.э.) Платон заключает, что понятие «благо» трансцендентно по самой своей природе. Поэтому для атеистов, которые отвергают божественное происхождение этических норм, понятие морального долга бессмысленно, и они не способны быть хорошими гражданами. Действительно, абсолютная и совершенная Божья воля – единственное адекватное объяснение существования объективного естественного нравственного закона. «Естественный закон» сверхъестественен по своей сути.

Совершенная воля Бога – единственное объяснение «нравственного закона»

Происхождение естественного нравственного закона

1. Естественный нравственный закон не является законом природы.

Наши представления о законах природы носят описательный характер. Они указывают, что наиболее вероятно должно произойти при заданных условиях. Нравственный же закон предписателен, он указывает на то, что мы должны делать.

Далее, законы природы непреложны. Если наше понимание какого-либо природного закона адекватно, все будет происходить в полном с ним соответствии. Мы не в силах его нарушить. Нравственный же закон нарушается нами часто и, как правило, осознанно. И даже когда у нас находятся оправдания его нарушению, сама необходимость искать оправдания указывает на понимание нами возникающей при этом этической проблемы.

Наконец, нарушение законов природы указывает либо на несовершенство нашего их понимания, либо на недостаточную осведомленность, из-за которой мы не учли какого-либо из дополнительных факторов – будь то изменение исходных условий или некое внешнее воздействие. Нарушение же нравственного закона не ставит под сомнение наше понимание закона, а свидетельствует о несовершенстве нашей собственной природы. Это несовершенство может проявляться как в нежелании следовать требованиям нравственного закона, так и в неспособности соответствовать этим требованиям.

2. Человек не может быть источником абсолютного нравственного закона.

Во-первых, мнения людей произвольны и относительны. Взгляды людей на мораль разнятся, и порой весьма. Без критерия, внешнего по отношению к человеческим мнениям, невозможно отдать какому-либо из них предпочтение.

К тому же, природа человека поражена грехом, и человек зачастую неспособен отвечать даже тем нравственным критериям, с которыми сам же соглашается. Апостол пишет по этому поводу: «Мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (К Римлянам 7:14-17).

3. Нравственный закон не является проекцией желаемого на действительное.

Считать так, следуя идеям Зигмунда Фрейда, было бы совсем наивно. Ведь наши естественные желания зачастую не только не соответствуют нравственному закону, но и явно противоречат ему. «Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (К Римлянам 7:18-21).

4. Нравственный закон не может быть «стадным инстинктом».

Стадный инстинкт ведет к сохранению популяции, независимо от того, каким количеством индивидуальных особей при этом придется пожертвовать. К сожалению, в истории были нередки случаи, когда ценность группы людей («человеческого стада») провозглашалась выше ценности каждой составляющей ее личности. Роль такого «стада» в разные эпохи могла выполнять раса, нация, клан, партия и т.п. Но нравственный закон свидетельствует о ценности каждой личности.

Кроме того, в динамике стадного инстинкта всегда берет верх наиболее сильное побуждение. А нравственный закон имеет противоположное действие. Например, в случае явной опасности наиболее естественным и преобладающим желанием будет спастись самому. Но вместо этого человек приходит на помощь другому, зачастую – совершенно ему не знакомому человеку. Поддавшись же инстинкту самосохранения и бросив другого в беде, он впоследствии ищет себе оправдания, внутренне осознавая, что правильным было бы по возможности защитить чужую жизнь в любой ситуации любой ценой.

Конечно, прибегая к понятию «инстинкт» можно объяснить все, что угодно. Но это лишь доказывает, что им нельзя объяснить ровным счетом ничего. Ведь натуралистического объяснения для самого этого понятия, по большому счету, не существует. Как заметил Клайв Льюис, «инстинкт – название чего-то нам неведомого; фраза «Птица находит дорогу благодаря инстинкту» значит: «Мы не знаем, как она находит дорогу»» («Человек отменяется»).

5. Нравственный закон не ограничиваются тем, что общество считает правильным.

Общество состоит из людей – ограниченных и несовершенных. Оно не имеет абсолюта в своем основании и не вправе устанавливать этические нормы. Порой же естественный закон велит поступить вопреки ожиданиям общества. Именно этическая правота зачастую наделяла авторитетом диссидентов в тоталитарных государствах, позволяя противопоставлять нравственную власть власти силы. И когда Иисус изгонял торгующих из Храма, никто не остановил Его – ни левиты, ни храмовая стража, ни сами торговцы и менялы. Все они понесли убытки от Его действий, но не посмели пойти против Него, потому что знали: Он был прав!

Да, мы учимся нормам нравственности у общества. Но и, скажем, таблице умножения мы также учимся у общества. Однако, это не означает, что общество их и создало. Как и таблица умножения, нравственный закон отображает объективные реалии этого мира, истинность которых от общества не зависит.

Напрашивается вывод: для появления абсолютного нравственного закона необходим абсолютный нравственный Законодатель, который является Источником этого закона, и который ожидает от нас его исполнения. Ни человек, ни общество, ни все человечество в целом не в праве произвольно устанавливать этические нормы. Никакие нормы падшего мира, даже самые лучшие, не могут соответствовать абсолютам благой Божьей воли.

Для абсолютного закона необходим абсолютный Законодатель

Возражения о происхождении естественного нравственного закона

Платон, будучи приверженцем идеи о трансцендентном происхождении нравственного закона, в одном из ранних диалогов «Евтифрон» (ок. 399 г . до н.э.) рассматривает и основные проблемы, порождаемые ею в контексте языческого мировоззрения. Ведь если утверждается истинность высказывания «боги желают блага», встает вопрос – какой из двух возможных вариантов истолкования этого высказывания является истинным?

1) Благо есть то, чего желают боги
или
2) Боги желают того, что есть благо

В первом случае нравственный закон произволен – чего богам захочется, то и будет считаться благом. Понятие блага утрачивает абсолютный характер, становится зависимым от каприза богов. Во втором же случае боги оказываются зависимыми от блага, подчинены ему. Поскольку же боги, по определению, – наивысшие сущности, они не могут быть подчинены чему бы то ни было.

Признавая абсолютный характер нравственного закона за аксиому, Платон отвергает первый вариант как несостоятельный. Из второго же варианта Платон со временем делает вывод, что так называемые «боги» в реальности богами быть не могут. Раз все подчинено принципу блага, а само благо при этом абсолютно и ни от чего не зависит, значит «благо» и есть бог. В этом утверждении «этического монотеизма» Платон более всех других языческих мыслителей приблизился путем рассуждения к истинам о Божьем характере, данным Божьему народу через откровение в истории, в Писании и во Христе.

Действительно, «парадокс Евтифрона» неразрешим в рамках политеизма. Но и в монотеистических религиях (иудаизм, христианство, ислам) есть как радикальные направления, исповедующие волюнтаристический подход к этике (воля Всевышнего определяет, что есть благо, а что – нет), так и либеральные, утверждающие независимость абсолютного блага от Божьей воли. В рамках же ортодоксального библейского богословия эта дилемма является ни чем иным как логической ошибкой ложной альтернативы. Нравственный закон ни является Божьим волеизъявлением, ни существует независимо от Бога. Нравственный закон является выражением благого характера Бога и отображает Его Собственную совершенную Сущность. Более того, согласно Библии соответствие нравственного закона Божьей воле не делает его произвольным, поскольку Божья воля абсолютна и неизменна.

Нравственный закон отображает совершенную Божью Сущность

www.scienceandapologetics.org

Церковь «Дом Божий»

«До сего места помог нам Господь…» – 1 Царств 7:12

10 заповедей-Нравственная Конституция Священного Писания

Posted on July 8, 2010 in Статьи | 1 comment

1. Законы универсальной праведности

Чтобы люди знали, как им жить и что делать, Бог дал им Свои заповеди — Закон Божий. Среди них 10 Заповедей, которые еще называются Декалогом, (Десятисловием), занимают особое место, ибо они были даны Самим Богом. Их главная идея состоит в признании направляющей воли Господа, «единого Бога», указывающего своему народу праведные пути в этом мире. Эти десять заповедей пророк Моисей получил от Бога приблизительно за 1500 лет до Рождества Христова.

Сам Бог написал эти заповеди на двух каменных скрижалях (плитах). В первых четырех заповедях были изложены обязанности человека по отношению к Богу. В остальных шести — излагались общественные обязанности человека к его ближним. Люди в то время еще не привыкли жить по воле Божией и легко совершали тяжёлые преступления. Поэтому за нарушение многих заповедей, как например: идолопоклонство, плохие слова против Бога, за плохие слова против родителей, за убийство и за нарушение супружеской верности — полагалась смертная казнь. В Ветхом Завете господствовал дух строгости и наказания. Но эта строгость была полезна для людей, так как сдерживала, как мы бы их сегодня назвали, деструктивные наклонности и люди мало-помалу стали исправляться. Именно тысячелетнее воспитание Десятью заповедями позволило Израилю надолго нравственно возвыситься над окружающими народами.

С тех пор глубокое и благоговейное изучение Десяти Заповедей открывало человеку неисчерпаемую духовную полноту и нравственную глубину нормативных установлений Священного Писания. На протяжении всей истории мирового христианства правильное исполнение Десяти Заповедей всегда несло практическую пользу и духовный подъем. Вместе с тем, учение о заповедях настолько глубоко и в то же время универсально, возвышенно и надисторично, что оно никогда не может быть в достаточной мере понято или исчерпано.

Каждый верующий знает, что добрая христианская жизнь может быть только у того, кто имеет в себе веру Христову и старается жить по этой вере, в том числе исполняя Божью волю, объявленную когда-то людям в десяти великих заповедях. Но сегодня либеральные общества на Западе и Востоке и даже значительная часть христианских церквей Запада в практике своего служения в мире не принимают большинство этих установлений. В условиях либерального общества, словосочетание «Божий закон» звучит как отголосок далекого и примитивного прошлого. Отсюда начинает раскручивать целый клубок проблем, поражающий не только души и нравственность, но и все остальные области деятельности современного общества, его политику, экономику, социальную сферу.

Десять заповедей

1. Я — Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов, кроме Меня.
2. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу и что в водах ниже земли; не поклоняйся и не служи им.
3. Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно.
4. Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои,
   а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни [вол твой, ни осел твой, ни всякий] скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его.
5. Почитай отца твоего и матерь твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы ты долго жил на земле.
6. Не убей.
7. Не прелюбодействуй.
8. Не кради.
9. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
10. Не пожелай (чужого (не своего): жену ближнего твоего и не пожелай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его. ни всего того, что принадлежит ближнему твоему.

2. Коллективный воспитатель человечества.

Десять Заповедей как высший Моральный Закон, переданный нам Самим Богом, позволяют во всякое время определить наше место в системе духовно-нравственных и мировоззренческих координат. Это место нетрудно найти, если обратиться к пяти важнейшим качествам Декалога, которые никогда не утрачивали свое значение коллективного воспитателя человечества.

Прежде всего, 10 Заповедей Божьего закона представляют собой универсальный свод предписаний, переданный нам от единого и сверхавторитетного Источника. Они призваны направлять духовную, нравственную и общественную жизнь людей во все времена и во всех культурах. Именно поэтому они служат фундаментом, на котором человечество столетиями надстраивало свои семейные, социальные, государственные, экономические отношения и институты их регулирующие. Иными совами, Десятисловие выступает как основной закон, как Нравственная Конституция Священного Писания. Именно так всегда и происходило в истории. В преддверии социального, культурного и экономического подъема любой народ, любая нация должны были сдать экзамен на духовно-нравственный минимум, отраженный в Декалоге. И в наше время Великий Моральный Закон Бога действует как всегда, под его властью находятся все народы мира.

Во-вторых, 10 Заповедей раскрывают нам первоначальную цель сотворения человека, учат нас тому, каким высоким достоинством и непорочностью он был изначально наделен. Несмотря на грехопадение человека в прошлом и на ускорение этого процесса сегодня, великая задача Десятисловия остается прежней: обличить наши грехи и направить на путь исправления к новой жизни. Эта целеполагающая функция 10 великих Заповедей выражена в нравственной максиме: человек, созданный по образу и подобию Творца, должен проводить жизнь в соответствии с Божьим Законом: стремиться к полному познанию Бога, всегда поклоняться Ему, быть послушным Ему, всегда искать Его присутствия и руководства, во всех своих поступках соблюдать праведный порядок вещей, избегая любого бесчестия и злобы.

Сегодня мы видим, что наша вера, наши духовные ценности пребывают в противоречии с Божьим Законом. Как верующие мы признаем, что наш грех является причиной смерти и безмерных несчастий, но мы порой легкомысленно и даже снисходительно относимся к Божьему гневу как неизбежной реакции на наши конкретные проступки и грехи. Очень часто проблема состоит не в самой трудности борьбы с искушениями, а в том, что, по-настоящему, мы не принимаем Моральный Закон. Поэтому нам не дано осознать глубину нашего нынешнего падения. Когда же, в ответ на наши молитвенные просьбы, Бог начинает открывать нам понимание великих моральных предписаний, наше нынешнее духовное состояние выглядит довольно-таки жалким. Тогда же происходит осознание того высокого личного достоинства, которым нас наделил Создатель и стремление вновь вернуть его.

В-третьих, Бог не только определяет круг моральных запретов и устанавливает наказания за их нарушение, Он дает силы и стимулы человеку для успешной борьбы со грехом. Людей всегда волновало зависимость между его конкретным поведением, личным отношением к Богу и окружающим, с одной стороны, и результатами его действий и поступков, с другой. Он всегда пытался найти связь между своим послушанием Господу и ответной реакцией Творца. Мы далеки от утверждения, что за всякий проступок, всякое преступление немедленно последует конкретное наказание. Господь не работает в режиме безусловных рефлексов. Мы не хотим уподобиться тем иудеям, которые в своих отношениях с Богом тщательно калькулировали все свои хорошие и плохие поступки, стремясь к положительному балансу и ожидая справедливой расплаты. Многие «праведники» в этих расчетах часто приходили к выводу, что Господь им «задолжал» с ответной благодарностью и часто этот «долг» непрерывно нарастал, вызывая ропот и недовольство «праведников». Мы не знаем где, когда и при каких обстоятельствах проявится гнев Божий за наше непослушание, за конкретные грехи. Но мы знаем, что так непременно будет – так обещал Господь. Вместе с тем нам известно, что Бог не медлит со своими благословениями к тем, кто обратится к Нему, кто исполняет Его волю. Свидетельством этому служат тысячи примеров во всех без исключения христианских странах, в том числе и в России, где нравственный труд и благочестивое поведение вели к процветанию многих семей. Господь говорит, что послушание Богу само по себе предполагает благословения: «Сын мой! Чти Господа, — и укрепишься, и кроме Его не бойся никого». (Притчи. 7:1).

В-четвертых, сегодня мы видим, что Божий Закон продолжает изобличать те грехи, которые постепенно, по мере отпадения человечества и в том числе христиан от Бога перестают считаться преступлениями. Отсюда следует, что при истолковании Десяти Заповедей мы должны размышлять о новых и новейших проявлениях старых грехов. Нам подчас трудно распознать древние, но вечно живущие в нас греховные наклонности в условиях современной бизнес среды, повседневной жизненной суеты в мегаполисе, в информационных и политических войнах нашего обезличенного мира. В культурном контексте либерального общества некоторые старые грехи сменили не только свою словесную оболочку. Сама оценка обществом многих преступлений претерпела радикальные изменения. Например, предательство часто утрачивает свою негативную коннотацию и в контексте новых ценностей превращается в весьма уважаемое стремление к свободе человеческого выбора, супружеская измена и убийство нерожденных детей становятся лишь реализацией права на личное счастье, кража и мошенничество – человеческими слабостями, а ложное свидетельство, подлог и обман – проявлением конфликтов интересов.

Сегодня многие виды тяжелых и легких проступков были выведены их сферы общественной нравственности и стали уделом личного морального выбора, а сами грехи приобрели статус частных проблем и слабостей отдельного человека, за которые он ни перед кем не несет ответственности (гордыня, зависть, обжорство, жадность, гнев, прелюбодеяние, гомосексуализм и пр.). И результаты не замедлили сказаться: социальный и нравственный ущерб от обжорства, преступлений против собственности, разводов, абортов, алкоголя, табака, наркотиков, убийств, самоубийств, гомосексуализма, распада непрерывно нарастает и сегодня во многих странах он достиг масштабов национальной катастрофы.

Тяжесть нашего нравственного падения не становится легче оттого, что мы находим новые оправдания старым преступлениям. Писание говорит, что каждый грех будет наказан и возмездие будет не только неотвратимым, но и справедливым. Когда-то Давид пережил озарение этой истиной, он заметил, что гнев Божий невозможно предотвратить и пережить, если бы Господь пожелал наказать грех в соответствии с нашими поступками: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! Кто устоит?» (Пс. 129:3). Он понял, что никто не может избежать жизненных ударов и бед, которые мы получаем в виде наказаний за наши грехи. Сам Давид почувствовал наказание за прелюбодеяние (убийство его сыновей, предательство сына, браки, запятнанные кровосмешением, изгнание, и другие многочисленные беды).

Сегодня, как когда-то и Давид, мы должны осознать, как страшно грешнику оказаться в руках разгневанного Бога. Нам остается молить Бога о том, чтобы Он смягчил Свой гнев, который никто не способен выдержать.

В- пятых, Божий Закон напоминает нам об искупительной жертве Христа. Практически все заповеди Ветхого Завета, (а их более 600), которым до сих пор должны следовать в каждодневной жизни правоверные иудеи, основаны на 10 главных Заповедях. Более того, подавляющая их часть имеет отношение к первым четырем, «благочестивым» заповедям, регулирующим наши базовые отношения с Богом. Со временем именно многочисленные добавления и комментарии к первым четырем «благочестивым» заповедям Декалога составили собственно религиозную часть закона, которую невозможно исполнить самому праведному человеку. Но собственно 10 Заповедей Иисус никогда не отменял. Даже в отношении субботы Он дает убедительные разъяснения о принципиальных различиях между истинностью Его субботнего служения Богу и многочисленными «субботними добавками» иудейских законников. Более того, мы знаем, что Иисус поднял моральную планку требований ко многим ветхозаветным заповедям, имеющим отношения не к внешнему ритуалу богопочитания, а внутреннему духовному и нравственному состоянию человека, его отношению к ближнему и Богу.

Мы должны с надеждой смотреть на Голгофский подвиг Сына Божьего, который Он совершил, чтобы покрыть наши грехи. Сын Самого Бога призвал нас для того, чтобы непорочность Божьего Закона начала вновь укореняться в нас.

3. Что нужно современному человеку для исполнения заповедных поручений Бога?

Прежде всего, необходима мудрость, основанная на «страхе Господнем»: «Начало мудрости — страх Господень» (Притч.1.7). Это не примитивный, животный страх суеверной твари перед неминуемым наказанием, наоборот, исполнение заповедей придает верующему необыкновенную смелость, волю и решимость. Это, скорее, боязнь потерять расположение Бога, Его любовь и Его благословения. «Страх Господень» здесь выступает как часть тех «ожиданий и уверенности в невидимом», которые составляют дисциплинирующий компонент нашей веры (Евр.13.1). Говоря современным языком, можно сказать, что Заповеди передают нам уверенность и даже убежденность в том, что Богу «очень не понравится» нарушение нами Его указаний и из этого печального факта Он непременно «сделает соответствующие выводы». В то же время, в случае нашего послушания, мы имеем право ожидать от Него многочисленные благословения. Согласно Библии такое последовательное и строгое исполнение 10 Заповедей служит обязательным условием, своеобразным допуском, ключом к многочисленным Божьим обетованиям. На языке современных социологов такую зависимость можно представить как: «позитивные результаты поступков нравственно мотивированной и социализированной личности, обладающей высоким уровнем социального и этического капитала».

Второй совет (а по сути, сразу несколько советов) для победы в борьбе со грехом дает сам Господь в книге Бытие (4:5-7). Оба сына Адама — Каин и Авель принесли Богу в знак благодарности плоды своих трудов. Но по каким –то причинам дары Каина Господь не принял. В этом не было особой трагедии, однако Каин «сильно огорчился и поникло лицо его. И сказал Господь Каину…, если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.» Здесь Бог обращается к первому в истории сыну человека не со строгой заповедью, а скорее с добрым отеческим советом. Ведь сначала намерение Каина отблагодарить Господа было само по себе светлым и высоким. Конечно, всегда лучше делать доброе, тогда ты можешь ходить с высоко поднятой головой и смотреть людям в глаза. Но, если ты склонен сделать что-то недоброе, то сначала подумай хорошенько: это означает, что грех уже близко (у порога твоей двери), но ты прояви рассудительность, обратись к своей нравственной памяти, а затем мобилизуй самообладание и все-таки не допусти наступления греховного поступка. Иными словами, Господь говорит, что человек, даже после грехопадения, обладает нравственной силой и волей не совершать преступления. Хотя «грех влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним». Да, грех, преступные замыслы, подчас обладают своей притягательностью, которая обещает сиюминутное или отложенное в будущее удовольствие или прибыль в любой форме ее проявления, но ты, человек, наделен разумом, волей и «страхом Божьим», чтобы контролировать эти искушения. С каждым поколением, с каждой новой эпохой у наших дверей скапливается все больше и больше грехов. Но благодаря искупающей от всех грехов благодати Иисуса Христа, мы имеем в распоряжении все эти три Божьих ресурса и в состоянии победить любое греховное влечение.

Христианская история великих духовных и нравственных подвигов отдельных людей и целых народов свидетельствует, — грех можно победить. Над ним можно господствовать, если в нас есть ободряющее присутствие любви Бога-Отца и благодати Господа Нашего Иисуса Христа.

Источник www.gazetaprotestant.ru

Есть разница между:
1.Человек,который принял верой жертву Христа,осознал свою неспособность удовлетворить Божии стандарты святости, и разрешил Христу жить через него. Такой человек исполняет волю Божию верой в Победившего грех и он побеждает все искушения Его силой, надеется на Его праведность, и “ходит в Нём”(Кол.2:6). Поэтому и ожидать “зарплату” за исполнение закона не имеет права. “Уже не я живу, но живёт во мне Христос”(Гал.2:20), Он угождает Богу живя по духу, а не по плоти.

2.Человек, который принял верой жертву Христа, но не осознал свою неспособность удовлетворить Божии стандарты и, как церковь в Галатии, решил добавить к вере в Христа – соблюдение закона (целого закона, включая Десятисловие). Павел говорит, что такой человек “остался без Христа, отпал от благодати, плотской” (Гал.3:3,5:4). Он, если исполняет Божии заповеди, как вы сказали “имеет право ожидать от Него многочисленные благословения. Согласно Библии такое последовательное и строгое исполнение 10 Заповедей служит обязательным условием, своеобразным допуском, ключом к многочисленным Божьим обетованиям.”

Закон был дан “после по причине преступлений, ДО времени пришествия Семени…” (Гал.3:19). Он исполнил своё предназначение (привёл людей ко Христу). Его жизнь окончена, он ветхий “а ветшающее и стареющее близко к уничтожению” (Евр.8:13). Закон Духа настолько превосходнее Закона буквы, насколько живой человек превосходнее своей фотографии. Закон Духа (Новый завет, жизнь по Духу) настолько славнее Закона буквы (Старого Завета, “смертоносных букв, начертанных на камнях” 2Кор.3:7-11), – насколько Христос славнее Моисея. Но не все понимают это…”Но умы их ослеплены: ибо то же сфьще покрывало доныне остаётся не снятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом…” (2Кор.3:14)

homeofgod.org