Можно ли искоренить преступление и что для этого нужно сделать
Тимур Кадыров
И свет во тьме светит
Возможно ли добром искоренить преступность
Поищем ответ на вопрос: возможно ли добром искоренить преступность.
При таком вопросе не задумываясь возникает верная мысль, что злом уж точно не победишь зло, ибо победить зло — не значит его просто уничтожить. Зло нужно выводить разумными действиями, ибо если мы как-то по-другому побеждаем зло, то сами становимся на уровень зарождения зла в себе, в малой, или сразу в большой степени.
Я считаю, чтобы снизить преступность, люди, правящие государством, должны искать способы борьбы с этим явлением в психологии людей, совершающих преступления, ибо не поняв основные закономерности возникновения преступного замысла в голове человека, не будет решена эта проблема. Что побуждает человека на преступление? Если кража, то материальные проблемы, нехватка денег для решения своей нужды. Если кража и пьянство — нехватка материальных средств и ненахождение себе трезвого комфорта, дающего человеку удовлетворение в самом себе. Для всех этих ситуаций и действий человека должна быть выбрана мера верного подхода, которая будет удовлетворять все вопросы, возникающие у негативного человека. Если у человека есть оправдание самому себе за содеянное им преступление, значит, возможно, у него есть это оправдание, и этот момент, где он видит своё оправдание или причину, побудившую его на какое-либо преступление, должен быть определён созданным законом и решён. Подобными действиями можно лечить корень преступления. Как создаётся лекарство от какой-либо болезни, так же можно усовершенствовать тест уравновешивание разных людей, с разной психикой, и с разными проблемами. И точно так же, как и в качественных лекарствах лишь бывает польза, так же исцелить может направление человека в правильную сторону, лишь качественное определение причины, и точное создание подхода и применения должных мер на практике. Какие методы борьбы существуют сегодня? В первую очередь это уголовный закон, статья и заключение. Далее, есть и разработки с различным подходом для решения этой проблемы, но не решающие эту проблему. Верное решение сразу же будет воспринято народом как верное и справедливое, ибо человеческое подсознание знает больше, чем сам человек. Нужно искать пути истинно выпрямляющие судьбу человека, которая складывалась не без участия государства, и поэтому, прежде, чем наказать преступника, государство должно разведать причины преступления, иначе оно не право. И на свой вопрос: можно ли добром искоренить преступность, я нахожу ответ: преступность можно искоренить разумным добром, так как любое криминальное преступление одного человека или нескольких, это не явное и убеждённое зло, а причина, побудившая быть злу, или болезнь. Более явное зло кроется в целенаправленной, длительной разработке неугодных Создателю правил и законов, в системе каких-либо государств, ибо это одна из причин порождения зла в ком-то из народа, и рассеивании его.
В местах, где не радуют и угнетают
За тюремными стенами или в плену
Вера в Творца тебя возвышает
И силы даёт на самом краю.
Тюрьма не реально даже только за то
Что за душой человека лишь Творец наблюдает.
Людскому закону всё понять не дано
Кому тьму или свет — человек не узнает.
Кто в тюрьму угодил при плохом царе
Хоть вор и разбойник, себя оправдает
Там царь где хороший — иной толк в тюрьме
Иной раз вредитель сам себя исправляет
Тюрьма поглощает за что, и кого?
Она не барьер, за которым лишь зло.
Не пророк ведь признал всё её содержанье,
Потому перемешано в ней зло и добро.
Тюрьма — это яма глубоких размышлений
О себе, о жизни, смерти и вечности
Строение своих планов и предположений
И дни идут порой как в бесконечности
Тюрьма — это загон человека назад в утробу
Обрывая всю его жизнь и дела
Как будто родится он потом по-иному
И будто разумнее ждёт на свободе среда.
Тюрьма мудра собой лишь в одном
За грехи там раскаяться времени много
Но создавший её не думал об этом,
Не углублялся он в душу кого-то.
В тюрьме можно стать мудрецом
И благородным, и нужным быть
Или опасным для всех подлецом
И без тюрьмы таких земля родит.
Тюрьму осмыслить реальнее надо
В безумном заключении спасения нет
Без единства решений не выйти из ада
Тюрьму одобряющих нету завет.
Люди от Творца, тюрьма от людей
Он знает все мысли осуждённых
Адских и райских Он хозяин дверей
Лишь Он надежда у всех обречённых.
В чреве тюрьмы по узкому проходу
Тесно сжатый годами и руки за спиной
Поглотил меня зверь, что служит закону
Дракон железа, чтоб был я иной.
Крадя чужое злато для себя
Крадёшь состояние своё — это правда
Ты лучше живи, не жалея родного рубля
Этим ценность пополнишь свою — это правда.
Клеймо ли по жизни, что он всё-таки вор
За что? Ведь душою добром и не беден
Но не видит пути, чем ночью кому-то во двор
И скоро власти задержат его: Он Богом замечен.
После кражи удачной — ввалился в кабак
Пил лицемеря – как будто простак
«Крадун» будто б только, и иного не знает
И не причастно как будто тут небо никак.
У добра и зла я в жизни учился
У зла, когда неустанно грешил
У добра, когда любил и душою молился
На чёрном и белом коне я пробег совершил.
О чём думать вору, чтоб себя оценить
Ничтожное дело, даже может позор
Но и мулла, не способный который любить
Сделать подлость готов, что не сделает вор.
Я видел, как пнули просящего милость
И мне «честный» сказал: не воруй, а проси
Я видел, добро посчитали за слабость
За это, «святоша», ты жизни меня не учи.
Забрался в дом чужой, открыл сундук
И тут хозяйка с красивыми глазами
Удача вора сплетена из мук
Любовь владеет над честными ворами.
Если вор иль другой ты преступник
Но если ты человек, то пойми
Если пред истиной ты ещё не отступник
Раз и навсегда судьбу свою измени.
Многих, кто «учит», ты встретишь в пути
Но с мыслью единой вступи на жизни дорогу
Ко всему, что сам ты должен придти
Лишь ты, и Создатель тебе на подмогу.
Если в плену ты у вражеских сил
И унижают словами, чтоб ты сгорячился
Постарайся стерпеть, коль знаешь, как жил
Терпи ради цели благой, такой, не сломился.
Нет закона, кроме закона Бога, закона совершенного, который не обслуживает людей в зависимости от его материального состояния или общественного положения, закона, перед которым невозможно скрыть никому и ничего, и который имеет свой реальный План. План Всевышнего рано или поздно люди увидят через собственные продвижения, по воле самого Всевышнего. Мы чувствуем в душе План Создателя в виде всяческих надежд, и эта надежда будет оправдана.
Все земные законы непостоянны, так как вечно будут вынуждены обновляться, совершенствуясь. Я осознанно признаю религию Ислам, её принципы, и считаю, что она реальна, самая совершенная религия в мире, оберегающая её истинных последователей от мирского зла и заблуждения.
Но тогда как религия не меняется, установившись в своём равновесии, пути совершенства в разных сферах, в медицине, космосе, природе – всё будет совершенствоваться, поднимаясь ввысь без конца, т. е. в этом нет ограничений и достигнутой грани.
В религии Ислам есть свои определённые правила и ограничения, которые созданы Всевышним через пророка, с учётом слабости человеческого существа перед должным порядком Всевышнего. В теле есть ограничения, и потому религия Ислам служит для соединения плоти и того, что безгранично, т.е. разума, по под сильным для человека способом, определённым Создателем для людей через пророка Мухаммада, (мир ему) .
В итоге, в жизни один путь верный, это жить по религии Ислам, и поиск совершенных, бесконечных благих знаний во благо мира, и человек должен быть стремящимся к этому, а не к чему-нибудь иному. Но даже до сих пор я лично не живу определённо, моя определённость может быть существенна лишь в моих мыслях и взглядах, но определить завтрашний день нам невозможно. В этом плане мы не определенны никогда. Я не придерживаюсь мнением тех, кто думает: чем больше молитв, тем больше спасений. Я убеждался, что мысли людей могут быть абсолютно разными. По моему убеждённому понятию, человек очищается по качеству своих намерений, по их высокому статусу намного больше, чем не имеющий благородных намерений, но молящийся человек, делая при этом мелкие пакости ближним. Я явно видел это несоответствие, и поэтому пишу так.
Молитва — это глубоко личное, и даже если кто-то мне напоминает – молись, он не в силах предоставить качество моей молитве, малой или большой, так как молитва — личное, идущее с самого рождения человека его соотношение с Богом, и второму человеку между молящимся и Богом не встать. Творец Един, но у каждого свой личный путь к Нему.
На любом пути Создатель оценит намерения и действия наши, которые скрыты в душе, и уже при этой жизни воздаст и воздаёт всем нам по нашим заслугам через наше сознание. Наше сознание напрямую ответственно за наши истинные ощущения адского или райского состояния, к которому мы приходим своими мыслями и шагами уже в этой жизни.
Вышеописанный мной воровской закон — это результат борьбы обречённых с государственной системой прошлых лет, тех обречённых, которые были личностями и имели своё слово, а значит, имели и душу с хорошими качествами. Всё из-за того, что государство тогда не нашло правильный подход к таким людям и к подобной проблеме. Сейчас другая система, а любая система — это часть единого механизма, которым движет Всевышний, и любая борьба должна быть объединяющего характера, а не разделяющего, а для этого надо правильно понять движущую систему Всевышнего, её требование в нашем сознании. Все существующие жизненные и государственные законы должны обновляться соответственно течению времени, только разумно, и не меняясь в главном — в направлении к чистой морали и в поисках строения верных и совершенных законов. Если долго отвечать в жизни ударом на удар, разными государственными или иными системами и течениями, можно постепенно полностью забыть Бога, ибо забывается Его правило, а оно говорит о глубоком рассмотрении причин создающегося положения для постижения наибольшей мудрости. И рассматривать причины, а значить понимать, должен стараться каждый человек из простого народа, а не только из власть имущих, в государственных, в криминальных или иных сферах.
www.tyurem.net
Блог Николая Кофырина
ПОЧЕМУ ПРЕСТУПНОСТЬ НЕИСКОРЕНИМА
Меня, как и многих людей, мучает вопрос: почему мы всё боремся с преступностью, а победить её не в силах? Почему преступность неискоренима?
С этим вопросом я пришёл на международную конференцию «Преступность, девиантность, социальный контроль в эпоху постмодерна», которая проходила 25-26 сентября 2014 года на юридическом факультете РГПУ им.Герцена в Санкт-Петербурге. На конференцию меня пригласил мой учитель – доктор юридических наук, профессор Яков Ильич Гилинский, 80-летнему юбилею которого и была посвящена конференция.
В студенческие годы я под руководством Я.И.Гилинского занимался изучением девиантного поведения молодёжи и, в частности, неформальных молодёжных объединений. Недавно Яков Ильич подарил мне 3-е издание своей монографии «Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений», где на 175 странице упоминает и меня как исследователя девиантного поведения. Моя диссертация, по прихоти судьбы, превратилась в роман-исследование «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», где я изложил свои научные взгляды и споры с учителем.
При советской власти была поставлена цель полной и окончательной победы над преступностью. Никита Хрущёв говорил, что ещё пожмёт руку последнему преступнику. Но преступность победить оказалось невозможно.
Так почему же неискоренима преступность?
В кулуарах конференции я задал этот вопрос учёным-криминологам, и они поделились со мной своим мнением.
Один криминолог считает, что корни преступности нужно искать в природе человека, вернее, вообще в природе. Сущность человека, да и всего живого, в том, что оно основывается на борьбе за выживание. Поэтому преступность будет всегда, насилие будет всегда.
Другой криминолог придерживается мнения, что преступность порождаема самим обществом. Есть некий социальный заказ на определённые виды преступности. Пока действуют законы рынка, пока есть в обществе правила, всегда найдутся люди, которые их будут нарушать.
Преступность функциональна, она сигнализирует о проблемах в обществе; причины преступности заключены в обществе. Без преступности мы не будем консолидированы. Преступность в какой-то степени помогает обществу развиваться.
Преступность существует по своим собственным законам, которые, как мы предполагаем, нам известны, хотя на самом деле мы до конца не знаем этих законов. Даже если мы искореним один вид преступлений, то потом законодательно введём то, что станет новым преступлением.
Победить преступность невозможно, потому что человек слаб и всегда будет подвержен порокам, присущим ему. Покуда жив человек, преступность будет всегда.
Искоренить преступность на Земле, видимо, вообще не реальная задача. Пока есть хотя бы два человека на Земле, между ними будут противоречия. К преступности ведут неравенство и противоречия. Абсолютного равенства достигнуть невозможно.
Преступность выдумывается людьми. И пока существует человечество, преступления будут выдумываться. Если представить себе, что вдруг будут ликвидированы воровство, грабежи, разбои, убийства, человечество придумает новые деяния, которые будут считать преступными.
Некоторые криминологи считают, что существование преступности является неотъемлемой частью любого здорового общества.
Один преподаватель университета МВД мне ответил, что всё дело в образовании. Студентов (курсантов) учат ловить преступников и сажать их. Пока в образовании ничего не изменится, ждать перемен в реальной жизни не приходится.
На конференции выступали учёные-криминологи из Германии (Хельмут Кури), Катаржина Лясковска из Польши, Мирослав Шейност из Чехии, Ристо Пуллат из Эстонии, Маресова Алёна из Чехии, Андо Лепс из Эстония, Татьяна Андреевна Денисова из Украины, Сергей Николаевич Ениколопов из Москвы, Юрий Юрьевич Комлев из Казани, Ирина Александровна Грошева из Тюмени, Анатолий Васильевич Комарницкий и многие другие криминологи из Санкт-Петербурга и других городов России.
Я слушал доклады учёных, читал их тезисы в сборнике конференции, и ловил себя на мысли: почему в книгах всё так правильно написано, а жизни всё не так правильно? Почему руководители правового государства призывают жить по закону, а реальная политика государства часто совсем не соответствует рекомендациям учёных-правоведов?
Выходит, право и закон это одно, а жизнь и политика совсем другое?!
Быть может, правовое государство это фикция, и живём мы не по юридическим законам, а по каким-то другим, более естественным законам жизни?
Доктор юридических наук, профессор Яков Ильич Гилинский в своём докладе «Преступность, девиантность, социальный контроль в эпоху постмодерна» указал: «Прежде всего, отметим постмодернистское релятивистское понимание преступности (и иных девиантных проявлений) как социального конструкта. «Преступность» и «преступление» не есть нечто объективное по содержанию, не онтологическая реальность, а субъективный конструкт, творимый законодателей по воле власти, режима и поддерживаемый провластными структурами в СМИ».
Доктор юридических наук, профессор Шестаков Д.А. (руководитель моего дипломного проекта) считает, что есть преступление в криминологическом смысле, то есть реальное зло; а есть преступление в юридическом смысле – попытка описать признаки зла в законе, то есть абстрактная конструкция.
«Если не доводить научное положение о преступлении как нормотворческой конструкции до крайности, когда отрицается существование реального зла, а признаётся лишь выдумка законодателя, произвольно это зло нарисовавшего, то это положение вполне согласуется с моим представлением о дуализме преступления».
Формула «преступление» – результат социального, в частности, законодательного конструирования. Некоторые законы провоцируют зло, а иные сами являются преступными. Иными словами, законодатель не только описывает зло, но в ряде случаев сам его создаёт…
Илья Львович Честнов (Санкт-Петербург) в своём выступлении задал прямой вопрос: а существует ли зло как объективная данность? Ведь любое действие становится социально значимым, только будучи названо, классифицировано и помещено в социальный контекст. Объективных критериев и оценки зла нет. Зло это тоже социальный концепт.
Кто и как конструирует правонарушаемость? Это делает власть. Власть задаёт критерии оценки, манипулируя общественным сознанием – превращая единичное в социально значимое.
Очень часто феномен преступности формируется самой властью с использованием средств массовой информации, как это было, например, с «мафией» (организованной преступностью).
От того, как назовёшь предмет, таким и будет к нему отношение. Если явление не названо, если оно не существует в социальном контексте, его в обществе как бы и нет.
Кражи, убийства существовали всегда. Зло всегда носило негативную моральную оценку. Но были споры. И чтобы удобнее было их разрешать, подобные случаи и решения описали в юридическом сборнике (кодексе).
Появление преступности как феномена общественной жизни стало возможным вместе с возникновением права.
Преступность – это исторически изменчивое социальное и уголовно-правовое негативное явление, представляющее собой систему преступлений, совершённых на определённой территории в тот или иной период времени.
Преступность связана с экономикой, политикой, идеологией, психологией и пр.
Существовала ли преступность до появления в России Судебника Ивана III в 1497 году?
В нём впервые со времён «Русской правды» была определена ответственность за причинённый вред и нанесение ущерба.
Разумеется, зло как нанесение ущерба другому человеку (кража, убийство) существовали всегда. Но они стали существовать как преступления после появления закона, в котором эти деяния были описаны как преступные. Если деяние не описано в Уголовном Кодексе, то оно не является преступлением.
Если Госдума примет поправку в Уголовный Кодекс, по которому запретной будет считаться любовь между двумя мужчинами, то это действие станет преступлением.
При советском режиме за мужеложество была уголовная статья. Тогда и предпринимательскую деятельность называли спекуляцией и считали преступлением. Теперь такую деятельность называют бизнес, и она не является преступной.
Всякое ли преступление есть зло? И всякое ли зло есть преступление?
Казалось бы, убийство – очевидное зло. Но ведь за убийство могут и награждать, если это убийство врага на поле брани. Выходит, всё зависит от ситуации и оценки деяния. Если ты убил соседа, то это преступление. Но если ты защищался от соседа, который хотел убить тебя, то это не преступление, а необходимая оборона.
Когда кто-то захватывает самолёт, его называют преступником и террористом. А если вы оказались в заложниках у террористов в летящем самолёте, то лётчик, сбивший по приказу самолёт вместе с заложниками и террористом, не будет признан преступником. Возможно, его даже наградят.
«Двойные стандарты» и манипулирование общественным сознанием смешало представления о добре и зле. Для политиков одних стран террористы, которые смещают неугодных правителей, это революционеры, это повстанцы, это «добро». А для политиков других стран, те же самые повстанцы это террористы и самое что ни на есть «зло».
Мне говорят: читайте Библию, там всё сказано о добре и зле в божьих заповедях.
Я читаю. Когда Моисей вернулся с горы, держа в руках скрижали с заповедями божиими, одна из которых гласила «не убий», он приказал убить всех, кто поклонялся золотому тельцу. «Убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего» (Исход 32:23). А было их три тысячи!
Так что же такое преступление?
То, что государство называет в Законе преступлением, или это нарушение каких-то общих законов человеческого существования?
Существует три основных подхода в понимании преступности:
1\ Антропологический – согласно которому причины кроются в природе человека.
2\ Социологический – согласно которому причины преступности в социальной дезорганизации общества.
3\ Метафизический – согласно которому преступление есть нарушение природных законов бытия.
Профессор Я.И. Гилинский считает, что нет вида поведения, являющегося по своей природе преступным, нет и не может быть единой причины преступности. В своей последней книге «Девиантология» Гилинский Я.И. пишет:
«Преступление и преступность – понятия релятивные (относительные) «как договорятся» законодатели». «То, что в одной стране – преступление, в другой – не признаётся таковым. То, что преступным было вчера, непреступно сегодня, и наоборот».
«Постмодернизм в криминологии не без основания рассматривает преступность как порождение власти в целях ограничения иных, не принадлежащих власти, индивидов в их стремлении преодолеть социальное неравенство, вести себя иначе, чем предписывает власть», – пишет Я.И.Гилинский. – «Ясно, что правовые (в том числе уголовно-правовые) нормы и их реализация … непосредственно зависят от политического режима».
Зав.сектором гуманитарной экспертизы и биоэтики Института философии РАН Павел Тищенко считает: «Сама власть является основной формой насилия. Именно насилие власти создало новые формы несправедливости, в том числе экономического распределения богатств страны. Сама власть нарушает законы гораздо чаще, чем обычные люди».
Заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор Ю.М.Антонян убеждён в вечности преступности. «Глобальной» причиной преступности, в существовании которой убеждён Ю.М.Антонян, является недовольство личности её актуальным положением, представляющее собой единство 3-х компонентов: отчуждение и одиночество; ощущение угрозы и особое отношение к смерти.
Сегодня отмечается нарастающий разрыв между растущим благосостоянием одних и «никому не нужными» другими.
Государство толкает людей на преступление, и само же карает их за это!
Так в чём причины преступности? «Среда виновата или подлая натура человеческая?» – вопрошал Достоевский.
Платон, Плутарх, Аристотель высказывали различные мысли о том, что преступность имеет свои причины вне злой воли человека.
«Величайшие преступления совершаются из-за стремления к избытку, а не к предметам первой необходимости», – признавал более двух тысяч лет назад Аристотель.
«Того, кто украл буханку хлеба, сажают в тюрьму; того, кто украл железную дорогу, – избирают в Сенат», – гласит американская поговорка.
Раньше считалось, что корни преступности следует искать в социальных условиях жизни. Другая точка зрения предполагает, что корни преступности заключены в генетике человека. Существует даже генетическая теория преступного поведения, согласно которой в качестве одной из причин преступности могут быть хромосомные нарушения у человека, которые ведут к психопатизации и, как следствие, криминализуют личность.
Недавно учёные обнаружили ген агрессивности и выяснили, что если его блокировать, угасает и творческая активность человека. Значит, дело не в природе человеческой, а в том, как она осуществляется.
Многочисленные психологические эксперименты доказывают, что при определённых условиях каждый человек может стать злодеем и преступником.
Знаменитый эксперимент «Стэнфордская тюрьма», проведённый в 1971 году американским психологом Филиппом Зимбардо, доказал, что жёсткие социальные роли заключённых и тюремщиков могут превратить совершенно нормальных людей в садистов и палачей. По условиям эксперимента 24 добровольца разделили на тюремщиков и заключённых, которые должны были выполнять свои роли. Через 6 дней Зимбардо прекратил свой рассчитанный на две недели эксперимент, потому что ситуация вышла из-под контроля: «тюремщики» немотивированно жестоко избивали своих ещё недавних друзей-студентов, которые будучи в роли «заключённых» нарушали правила тюремного распорядка.
Одни криминологи считают, что победа над преступностью может быть достигнута лишь победой над порождающими её социальными условиями.
Другие убеждены, что победить преступность невозможно, как невозможно избавиться от собственной тени.
Теперь уже не ставят цель победить преступность, а говорят лишь о противодействии преступности. Правоохранительные органы сравнивают с плотиной, не позволяющей преступности «затопить» всё общество.
Я.И.Гилинский считает, что преступность – не сама болезнь, а показатель более глубоких социальных недугов. Уровень преступности, наркомании и самоубийств является показателем дезорганизации общественного организма. В то же время уровень преступности есть проявление функционального оптимума той или иной социальной системы.
Преступность, наркомания, самоубийства это такое же нормальное проявление функционирования социальной системы, как и наводнения.
Девиантное (отклоняющееся) поведение не является аномалией. Это скорее оборотная сторона жизни, тень легальных процессов.
Девиантное поведение может иметь для общества как негативное, так и позитивное значение. Позитивное служит средством развития системы – это социальное творчество. Негативное (преступность, терроризм, коррупция и др.) – дезорганизует систему, способствует её разрушению.
Криминолог А.М.Яковлев считает, что функции организованной экономической преступности – «обеспечить незаконным путём объективную потребность, не удовлетворяемую в должной мере нормальными социальными институтами».
В чём же причина зла?
«Добро» и «зло» понятия относительные, или являются результатом социального конструирования?
По мнению Бенедикта Спинозы (1632-1677) «Все вещи необходимы, и в природе нет ни добра, ни зла… В естественном состоянии нельзя представить себе преступления; оно возможно только в состоянии гражданском, где по общему согласию определяется, что хорошо и что дурно, и где каждый должен повиноваться государству».
Что же такое закон? Произвольное установление государства или некая вселенская закономерность, что Кант называл «нравственный закон во мне»?
Пьер Бурдье считает, что «Основа закона есть не что иное, как произвол».
Если Чезаре Ломброзо утверждал что «преступниками рождаются», то основоположник социологического направления А.Кетле полагал, что «преступниками не рождаются, ими становятся».
По Кетле, «общество заключает в себе зародыш всех имеющихся совершиться преступлений, потому что в нём заключаются условия, способствующие их развитию; оно… подготовляет преступление, а преступник есть только орудие».
«Каждое общество имеет тех преступников, которых оно заслуживает», – заявил в 1885 году на 1 Международном конгрессе антропологов в Риме А.Лакассань.
Г.Манхейм добавил: «Каждое общество обладает таким типом преступности и преступников, которые соответствуют его культурным, моральным, социальным, религиозным и экономическим условиям».
Французский социолог Эмиль Дюркгейм утверждал: «Преступность – нормальное явление потому, что общество без преступности совершенно невозможно».
«Теория напряжения» Роберта Мертона гласит, что, с одной стороны, общество требует от человека обогащаться, а с другой стороны, не даёт ему легальных средств для этого, и потому, чтобы обогатиться, человек находит средства нелегальные.
Сегодня криминологи пришли к выводу, что не существует какой-либо одной общей причины, которая бы объясняла происхождение преступности во всём её разнообразии.
Всегда действует не одна, а комплекс причин в конкретных условиях. В одних странах преступность порождает бедность, а в других – нет.
Но в основе причин преступности всегда лежат объективные социальные противоречия.
Ещё в 1764 году теоретик права Чезаре Беккариа писал: «Нельзя надеяться на существенное улучшение морали, если политика не опирается на вечные чувства, присущие человеческой природе. Любой закон, идущий в разрез с этими чувствами, неизбежно столкнётся с противодействием, которое в конце концов окажется сильнее».
Эти бы слова да большими буквами на стол депутатов Государственной Думы!
Поскольку это депутаты определяют, какое деяние является преступлением, а какое нет, поскольку это они вносят поправки в Уголовный Кодекс, утверждают экономическую политику государства, дают «добро» власти на санкции, выходит, власти в первую очередь и отвечают за преступность в нашей стране.
В итоге размышлений я пришёл к выводу, что преступность и уголовный закон это такая придумка властителей для лучшего управления государством, которая имеет своей целью устранение недовольных и усмирение непокорных.
Как юрист, я поддерживаю некоторые из принятых законов. Однако вызывает опасение нарастающее количество запретов. Запретить, оно, конечно, легче, чем разрешить.
8 июня 2012 года в России ужесточили наказание за нарушения на митингах; позднее был принят закон «об иностранных агентах»; подписан закон о «чёрном списке сайтов»; в Уголовный кодекс вернули преступление по статье «Клевета»; в УК РФ появилась статья об оскорблении чувств верующих; принят «закон Димы Яковлева»; заработал запрет на курение в общественных местах; запрещена пропаганда гомосексуализма среди детей; принят «антипиратский» закон в Интернете; ужесточили наказание за публичные призывы к сепаратизму; разрешили без решения суда блокировать сайты, призывающие участвовать в несанкционированных митингах; принят «закон о блогерах»; запретили кружевные трусы; запретили импорт продуктов из стран, вводивших санкции против России…
Перечень не полный.
В России, к сожалению, не закон определяет политику, а политика определяет закон.
Доктор юридических наук, профессор Татьяна Андреевна Денисова из Украины сказала замечательную фразу, достойную цитирования:
«Можно не любить власть, но нельзя ненавидеть народ!»
«Именно несоответствие официальных законов естественным законам поведения людей есть причина преступности!
Именно насаждаемые официальные законы есть то зло, которое считает неестественным закономерные проявления неблагополучия.
Несовершенство официальных законов вызвано не столько несовершенством законодателей, сколько той системой отношений между людьми, которую хотят «узаконить» с помощью нормативных актов и принуждения.
Появление уголовного закона, призванного «защитить» общество от нарушителей, вызвано не фактом наличия нарушителей, а следствием неестественной системы отношений между людьми, устанавливаемой государством.
Не поведение людей причина появления уголовного закона, а именно наличие противоестественного «закона» причина негативного поведения людей».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
А по Вашему мнению, ПОЧЕМУ ПРЕСТУПНОСТЬ НЕИСКОРЕНИМА?
Запись опубликована 26.09.2014 в 10:36 пп и размещена в рубрике Без рубрики. Вы можете следить за обсуждением этой записи с помощью ленты RSS 2.0. Комментарии и уведомления сейчас закрыты.
blog.nikolaykofyrin.ru
Как вы считаете, возможно ли искоренить преступность?
Какими способами это можно сделать?
Я считаю, что искоренить преступность невозможно. То же самое показывает и историческая практика, которая насчитывает тысячелетия. Нам сложно найти сведения о государствах, в которых бы не было тюрем или каких-то других мест для заключения преступников. И крайне мало государств или периодов в жизни государства, когда эти тюрьмы пустовали бы. Преступники (и это — увы) всегда были, преступники есть. Будут ли всегда — этого нам предвидеть не дано, но свою точку зрения я уже начала высказывать в самом первом предложении, и сейчас поясню её с помощью других подходов.
Каждому человеку и человечеству в целом дана свобода (действий, совести и так далее). Дана Богом, обществом и кем угодно ещё. Эта свобода в разных цивилизациях и в разных государствах в той или иной степени ограничивается законами. Делается это, в основном, по трём причинам: а) в целью удержания своей власти; б) с целью дисциплинирования жизни; в) для того, чтобы снизить уровень преступности.
Попрание закона карается совершенно по-разному. От штрафа до побивания палкой или до смертной казни. Но человек, зная о палке и о смертной казни, опасаясь того и другого, продолжает воровать, убивать, инакомыслить, избивать и так далее. Делает абсолютно всё, насчёт чего в соответствующем документе страны ясно и чётко написано: «Нельзя!». Таково человечество и таков человек. Он девиантен по своей природе. Он сам расширяет свои свободы и продолжает жить по волчьим законам. Это гипертрофированная борьба за выживание. Преступность порождается обществом, а рождённые обществом преступники продолжают впрыскивать в общество инъекции своего криминального сознания. При этом сигнализируя обществу о продолжающихся проблемах в нём.
Преступность имеется и в так называемых здоровых обществах. Её там меньше лишь на определённое количество процентов. И по сути преступность — это обратная сторона уголовного кодекса. Жив кодекс — жива и преступность. Не будет кодекса — не будет преступности, но станут просто убивать и грабить в поисках пищи, как это делается животными в лесах.
До тех пор, пока животные инстинкты и, как выражался Достоевский, «подлая человеческая натура» (читаем «ген агрессивности») не будут полностью подавлены цивилизацией, преступность можно будет лишь несколько снизить с помощью устрашения наказаниями. Но не искоренить. Слишком глубоки её корни.
www.bolshoyvopros.ru
Глава 18. Общие принципы экономической оптимизации борьбы с преступностью
Стандартное мнение о задачах правоохранительных органов гласит, что они должны «искоренять» и «ликвидировать» преступность. Если, однако, взглянуть на это с точки зрения соотношения затрат и выгод, то приходится задуматься, что несет обществу большие потери — преступность или борьба с нею?
Как с формулировал знаменитый американский экономист Джордж Стиглер, «для предельного сдерживания необходимы предельные затраты».
Очевидно, любые крайности в этом вопросе равно нежелательны. Принцип оптимизирующего поведения в данном случае требует, чтобы минимизировались совокупные издержки преступности, включающие и потери общества от совершенных преступлений, и расходы общества на предотвращение преступлений.
Экономическое решение проблемы оптимизации правоохранительной деятельности в самом общем виде можно проследить на экономико-математической модели, разработанной в 1970-е гг. несколькими американскими экономистами-криминологами — Лэдом Филлипсом, Гарольдом Воти-младшим и Крисом Эск- риджем (рис. 18-1). Чем больше преступлений, тем выше потери общества от них; поэтому кривая Y, показывающая зависимость издержек совершенных преступлений от уровня преступности, идет снизу вверх. Чтобы уменьшить число преступлений, общество должно тратить все больше средств на правозащиту; поэтому кривая X, показывающая зависимость издержек предотвра-щенных преступлений от уровня преступности, идет сверху вниз. Кривая Z дает нам совокупные издержки общества от преступности, она получена суммированием кривых X и Y и имеет U-образную форму. Очевидно, что с точки зрения общества необходимо, чтобы совокупные потери не превышали минимальной величины Clllin. Для этого, как видно из графика, издержки предотвращенных преступлений, или расходы на борьбу с преступностью, должны сравняться с издержками совершенных преступлений. «Это будет в точке, где равны
предельные издержки от совершенных преступлений и предельные выгоды от предотвращенных преступлений. В сущности, — пишет К. Эскридж, — чтобы минимизировать общие социальные потери, общество должно узнать и принять некоторый оптимальный (ненулевой) уровень преступного поведения»1. Отклонения от этого оптимального уровня преступности в любую сторону (как увеличение, так и уменьшение числа совершенных преступлений) являются нежелательными.
Таким образом, общей целью правоохранительной деятельности должно быть не «искоренение» преступности, а сдерживание ее на оптимальном с точки зрения общества уровне. Сам этот криминальный оптимум достаточно подвижен и зависит как от эффективности использования правоохранительными органами отпущенных им ресурсов (повышение или понижение этой эф-
фективности сдвинет кривую X вниз или вверх), так и от «эффективности» деятельности преступников (повышение или понижение наносимого каждым преступлением среднего ущерба сдвинет вверх или вниз кривую Y).
Модель К. Эскриджа, носит, конечно, самый общий характер. Практическое ее использование для определения оптимума правоохранительной деятельности сопряжено со многими трудностями — прежде всего, с затруднениями в определении потерь от преступности. Определить имущественные потери относительно легко. Но как оценить потери от преступлений против личности — убийств, изнасилований и т. д.? Такого рода оценки неизбежно будут носить очень приблизительный характер.
Издержки преступности в США, 1993 г.
Согласно расчетам американского экономиста Т. Миллера, специалиста по вопросам экономики здра-воохранения и безопасности, в США 1990-х гг. насиль-ственно прерванная человеческая жизнь обходится го-сударству примерно в 2,4 млн долларов, экономический ущерб от изнасилования составляет в среднем 60 тыс. долларов, а от разбойного нападения — 20 тыс. долларов. Если использовать эту методику, то нематериальный ущерб от преступлений против личности составляет в современной Америке примерно 170 млрд долларов ежегодно. Сравнивая масштабы потерь от преступности с величиной расходов на борьбу с преступностью (табл. 18-1), можно сделать вывод, что США находятся правее оптимального уровня преступности, поскольку потери от преступлений заметно превышают расходы на их сдерживание.
Экономическое обоснование выбора мер наказания Криминологи выделяют четыре функции наказаний преступников: наказание виновных, их изоляция для предотвращения совершения ими новых преступлений, перевоспитание виновных и сдерживание потенциальных преступников. Экономисты сосредотачивают свое внимание на функции сдерживания, полагая другие функции либо чисто этическими (наказание), либо применимыми к ограниченному кругу преступников (изоляция), либо просто сомнительными (перевоспитание). Одним из наиболее важных результатов экономического подхода к анализу преступности является вывод, что «наказание в форме увеличения вероятности ареста и длительности срока заключения служит удержанию от преступления»2. Для подтверждения этого достаточно вспомнить формулу дохода правонарушителя: чем выше показатели р и О, тем ниже доходность преступления и, следовательно, тем меньшее число людей будут рацио- нально выбирать преступную карьеру.
Трактовка наказания как инструмента сдерживания позволяет ослабить остроту характерной для либерального сознания дилеммы наказания. «Дилемма наказания, — пишет по этому поводу Дж. Бьюкенен, — возникает в силу того, что для обеспечения такого общественного блага, как законопослушание, должно быть произведено такое общественное «антиблаго», как наказание. (. ) Нормальный человек может страдать, зная о наказании явных преступников; он будет страдать еще больше, если поймет, что некоторые арестованные, на самом деле, обвинены ложно»1. Если, однако, мы рассматриваем наказание не как инструмент мести, а как способ профилактики потенциальных преступлений, то гуманным ценностям общества наносится гораздо мень-ший урон. Встав на эту позицию, даже «мягкий человек, сострадающий ближнему, рационально одобрит при вы-работке законодательных норм суровые наказания, по-скольку чем более суровы наказания, тем сильнее их сдерживающий эффект и тем реже возникает необходи-мость практически применять эти меры».
Совокупные потери общества, как доказал Г. Бек- кер, минимизируются тогда и только тогда, когда вероятность раскрытия преступления и тяжесть наказания таковы, что правонарушителями становятся лишь те лица, которые склонны к риску. Если обратиться к уравнению чистого дохода от преступления, то данное условие означает, что этот доход (К) не должен быть больше нуля. Тогда:
Иначе говоря, ожидаемые потери от преступления (р х О) должны превышать добычу от преступления (принцип «преступление не оплачивается»). Это уравнение является основополагающим при выработке рациональной политики сдерживания преступности.
Из данного уравнения очевидно, что степень наказания и его тяжесть являются «благами-субститутами», т. е. могут взаимозаменять друг друга: назначение тяжелых наказаний при низкой раскрываемости преступлений дает такой же сдерживающий эффект, что и назначение слабых наказаний при высокой раскрываемости преступлений.
Зависимость числа преступлений от вероятности осуждения и от тяжести наказания заметно варьируется по различным видам преступлений и в разных странах. Чем тяжелее преступление, тем в большей степени правонарушители чувствительны к вероятности раскрытия преступления и тем слабее они реагируют на тяжесть наказания. Это значит, что для потенциального преступника нет особой разницы между пожизненным заключением или осуждением на 20 лет, поскольку и то и другое реально означает полное разрушение жизни. В табл. 18-2 показаны различные оценки эластичности уровня двух наиболее частых видов преступ-
Эластичность уровня преступности в С Ш А
в зависимости от вероятности осуждения
лений в США в зависимости от вероятности осуждения: для грабежей (robbery), более тяжелых правонарушений, показатели оказываются заметно выше, чем для краж со взломом (burglary). Что касается средней эластичности количества преступлений от вероятности наказания, то в мировом масштабе, по оценкам норвежского экономиста-криминолога Эрлинга Эйде, она составляет в среднем примерно —0,5: увеличение вероятности осуждения на 1% уменьшает число преступлений на 0,5%’.
Другой важный аспект экономического анализа су- дебно-пенитенциарной системы — поиск путей мини-
мизации расходов на ее функционирование. Большинство преступников несут наказание в виде отбывания тюремного заключения; однако это означает, что общество наказывает не только преступника, но и само себя, поскольку заключенный находится на государственном обеспечении, ничего не производя. «Преступник, находящийся в тюрьме, не способен быть производительным, — пишет по этому поводу П. Рубин, — и он производит некоторые издержки, в то время как никто не получает в результате выгоды»1. Подобные ситуации, когда происходит не перераспределение благ, а абсолютное их сокращение, экономистам хорошо известны (они наблюдаются, например, в результате монополизации производства), их называют возникновением «омертвленных издержек» (dead-weight cost). Исходя из общеизвестной житейской мудрости «время — деньги», можно было бы счесть тюремное заключение и денежный штраф благами-субститутами. Г. Беккер полагает, однако, что штрафы эффективнее тюремного заключения, поскольку при применении штрафов не возникает омертвленных издержек.
При этом, однако, требует дополнительного исследования вопрос, будут ли равны сдерживающие эффек — ты тюремного заключения и равного ему по величине наносимого материального ущерба денежного штрафа. Априори можно предположить, что, поскольку пребывание в тюрьме наносит репутации правонарушителя невосполнимый и трудно оцениваемый в деньгах урон, то замена тюремного заключения денежным штрафом должна производиться с коэффициентом редукции, который больше единицы. (Например, год тюремного заключения считать эквивалентным штрафу размером в среднюю потерянную зарплату за два года.) Кроме того, последовательная замена сроков тюремного заключения штрафами затруднительна из-за того, что у разных пра-вонарушителей ценность их времени сильно различается. Видимо, некоторое «омертвление» общественных ресурсов есть неизбежная плата за необходимый обще-ству сдерживающий эффект.
Норма субституции тюремного заключения денежным штрафом будет качественно различаться для разных категорий правонарушителей. Г. Беккер предлагает использовать в данном вопросе предложенную им концепцию человеческого капитала — воплощенной в человеке и неотделимой от него способности приносить доход, которая зависит от его уровня образования, приоб-ретенных профессиональных навыков и т. д. При таком подходе всех правонарушителей можно разделить на две категории: лица с высоким человеческим капиталом (обычно это люди с высоким образованием) и лица с низким человеческим капиталом (малообразованные преступники). Для первых более ценным ресурсом будет время, для вторых — деньги. Тогда с целью усилить сдерживающий эффект целесообразно проводить диф-ференцированную в соответствии с человеческим капи-талом преступника политику наказаний, лишая преступ-
ников того, что является для них более ценным (табл. 18-3). Преступники с высоким человеческим капиталом (обычно это «преступники в белых воротничках») должны приговариваться преимущественно к тюремному заключению, а преступники с низким человеческим капиталом (обычно это общеуголовные преступники) — к денежным штрафам.
Помимо замены тюремных сроков заключения денежными штрафами для экономии издержек правоохранительной деятельности часто используется практика «согласованного признания вины». В США, в частности, большинство уголовных дел до судебного процесса не доходят, поскольку и обвиняемый, и обвинитель заблаговременно приходят к компромиссу: например, обвиняемый в нападении с причинением вреда здоровью, которому грозит 10-летний срок заключения, признает себя виновным в хулиганстве и приговаривается к 2-летнему сроку. Подобные компромиссы, указывает американский экономист-криминолог Уильям Ландс, часто вызывают осуждение, но с экономической точки зрения
Рекомендуемая Г. Беккером
дифференцированная политика наказаний
они вполне оправданны. Действительно, судебный процесс несет значительные издержки обоим сторонам (оплата работников суда и адвоката подсудимого). Если они могут уладить дело «полюбовно», то в выигрыше будет и обвиняемый, и обвинитель.
Может возникнуть правомерный вопрос: не обесценивает ли подобная практика сдерживающего эффекта наказания? Поскольку, как уже упоминалось, сам факт осуждения сдерживает потенциальных преступников сильнее, чем тяжесть наказания, то снижение сдерживающего эффекта от ослабления наказания может быть достаточно умеренным. Таким образом, рациональное поведение правонарушителей и обвинителей не просто допускает, но прямо предписывает, что большинство дел будет решаться во внесудебном порядке по взаимной договоренности сторон.
Когда ученые анализируют экономическую эффективность системы наказаний, то речь не может не зайти об обоснованности высшей меры наказания — смертной казни. Этот вопрос обсуждается уже очень давно, и, к сожалению, голос эмоций слишком часто заглушает голос рационального разума. Экономисты рассматривают проблему смертной казни, как всегда, при помощи своей излюбленной методики сравнения затрат и выгод. Может показаться кощунственным оценивать на весах Фемиды жизнь человека, уникальную и невозобнови- мую. Однако экономисты парируют этот аргумент, поскольку готовы оценивать и затраты, и выгоды смертной казни именно в жизнях людей — таким образом, на обе чаши весов Фемиды ставятся гири одинакового качества.
Экономический анализ смертной казни стал одной из главных тем научных поисков американского экономиста-криминолога Айзека Эрлиха. В своих работах он доказывал, что применение смертной казни дает силь-
ный удерживающий эффект, сокращающий криминаль-ное насилие и, в частности, количество совершаемых преступниками убийств1. А. Эрлих провел сравнение количества убийств и смертных казней в различных штатах США, элиминируя другие факторы расхождений между ними (различия в национально-расовой и поло-возрастной структуре населения, в уровне доходов и т. д.). Его исследования показали, что между количеством смертных приговоров и числом убийств существует четкая обратная зависимость: каждая казнь убийцы предотвращает от 7 до 15 убийств. Хотя по поводу мето-дики анализа последствий применения смертной казни (и иных видов наказаний) продолжаются дискуссии, в целом вывод А. Эрлиха об экономической эффективности этой высшей меры наказания стал среди экономистов довольно распространенным, хотя и не общепринятым.
Итак, экономический подход к изучению наказаний позволяет оценивать эффективность различных их видов и, следовательно, дает ценный инструмент для со-вершенствования судебно-пенитенциарной системы.
knigi.news